В лингвистическом плане категории сознания, языка и действительности целесообразно было бы представить с учетом основных видов речевой деятельности, как:

(1) понимание языка, а значит, и языковой картины мира, или языкового сознания (отдельных слов, словосочетаний, предложений и воплощенных, объективированных в них в виде языковых значений определенных ретроспективных мыслительных понятий) в перспективе слушающего или читающего, ср. КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ СОЗНАНИЕ – ЯЗЫК (ЯЗЫКОВОЕ СОЗНАНИЕ);

(2) понимание речи (= языкового сознания в динамике), а значит, и речемыслительной, интегративной картины мира (слов как компонентов высказывания; высказываний как предложений, включенных в коммуникативную ситуацию; текстов и выражаемых с их помощью актуальных мыслительных понятий) в перспективе слушающего или читающего, ср. КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ СОЗНАНИЕ – РЕЧЬ (РЕЧЕМЫШЛЕНИЕ);

(3) понимание мыслительного концепта, подлежащего обозначению с помощью языка (готовых вербальных единиц и конструкций с закрепленной за ними семантикой) и выражению с помощью речи (коммуникативно-речевых образцов с определенной функцией) в перспективе говорящего или пишущего, ср. КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ СОЗНАНИЕ – КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ СОЗНАНИЕ – [ЯЗЫК (ЯЗЫКОВОЕ СОЗНАНИЕ) – РЕЧЬ (РЕЧЕМЫШЛЕНИЕ)];

При ближайшем рассмотрении известных философских концепций, строящихся на анализе естественного языка с учетом достижений современной лингвистики, можно сформулировать ряд определений понимания как лингвофилософской проблемы и указать на некоторые языковые возможности и речевые условия, обеспечивающие понимание как необходимую составляющую познания вообще.

Рассмотрим некоторые особенности понимания с учетом различных видов речевой деятельности, а именно:

1) слушания и чтения;

2) говорения и письма.

Понимание в перспективе слушающего и читающего

Понимание, достигаемое через языковой объект (слово и речевое произведение), целесообразно толковать как отождествление обозначающего и обозначаемого, а именно, как уподобление языкового значения и мыслительного понятия. Говоря иначе, понимание – это соотнесение тождественных величин, например, содержания собственного значения или формального значения обозначающей единицы и содержания обозначаемого понятия. Языковой образ накладывается на сходный неязыковой образ.

Однако тождество между словом и понятием не может быть полным. В акте отождествления языка и сознания или наложения их друг на друга во взаимодействие вступают нетождественные, несогласованные части значения и понятия, ср. А = А и Б (где Б – побочный смысл, дополнительная ассоциация). Данный факт обычно не учитывается при рассмотрении семиотического отношения.

Относительно полное понимание становится возможным благодаря стереотипному, типичному способу обозначения, ср. осел – «осел», где отсутствуют коннотативные смыслы, и осел – «человек», где имеется образная коннотативная составляющая. Понимание нестереотипного (художественного, метафорического) обозначения может быть неполным, недостаточным, ущербным, субъективированным. Однако даже в основе метафорического обозначения заложено инвариантное ядро, указывающее на тождество языкового знака и понятия, пусть отдаленно, окольно, туманно, но все же указывающее. Читатель или слушатель пробивается через побочные смысловые наслоения высказывания, чтобы понять его суть и принять возможные варианты его интерпретации.

Понимание немыслимо без знания внутреннего устройства (микроструктуры) и внешних связей (макроструктуры) обозначаемого объекта. В идеале макроструктура объекта должна быть выводима из его микроструктуры. Функцию предмета, т. е. его внешние отношения или связи с другими предметами, обусловливает микроструктура предмета. Если такая связь не прослеживается, значит, неверно определена микроструктура или мы имеем дело с квазифункцией. Традиционно макроструктурные параметры интерпретируются в лингвистике в виде синтаксических отношений субъектно-предикатного и предикатно-объектного типа. Спрашивается, есть ли аналог таких отношений на логико-семантическом уровне? На данном уровне вырисовывается в первую очередь субъектно-объектное отношение, выражаемое синтаксически с помощью предиката. При более внимательном рассмотрении так называемое субъектно-предикатное отношение (S – P) часто предстает на логико-семантическом уровне как отношение субъекта к производимому действию, а предикатно-объектное отношение (P – O) – как отношение действия к признаку объекта. Первое представляет собой акт выполнения (осуществления) действия, второе – создание объектного признака (рис. 9).

Рис. 9

Ср. X чистит Y.

Данное предложение объективирует следующую ситуацию: X «осуществляет» действие (= «чистку»), направленное на видоизменение Y-ка. В результате данного действия Y получает новое качество – становится «чистым». Здесь в функции связующего звена между субъектом и действием выступает релятор «осуществляет», а между действием и объектом связующим звеном становится релятор «создает».

Понимание посредством языкового знака не ограничивается, а регулируется знаковым значением. С. Эмпирик, заявляя, что познание предметов действительности осуществляется не по их природе, а по способу их познания, т. е. по тому, как мы видим предмет, а не по тому, каков он есть на самом деле [46, 138], опирался главным образом на язык. Понимание с помощью языка действительно не может быть полностью свободным от языкового инструментария. Вербально обусловленное видение предмета, а именно, его понятийного образа, заложено в значении языкового знака. Оно зависит также от сложившейся, социально детерминированной привычки соотносить данный знак с соответствующим объектом. Эти два фактора и обеспечивают понимание. Незнание знакового значения и нарушение семиотической конвенции неизбежно приведет не только к «злоупотреблению языком», но и к трудностям понимания.