Необычное, но устойчивое эпитетосочетание – симптом неявной актуализации новой для колоративного слова семы. Примером могут служить прилагательные червленый, черленый, черливый – номинанты красного цвета: 'багряный и багровый, цвета червца, ярко-малиновый' [Даль: 4: 591]. В «Онежских былинах» у этих прилагательных всего одно определяемое слово – вяз 'дубина':

В «Беломорских былинах, записанных А. Марковым», чер-леный во всех восьми словоупотреблениях – эпитет к существительному корабль. В 28 случаях корабль определяется как черненый. Трудно представить, что главное достоинство боевого оружия – богатырской дубины – цвет, даже самый престижный – красный. Налицо исследовательская задача – выявить неявную сему в содержательной структуре цветового прилагательного.

На примере существительного чернавка можно наблюдать диффузию в семантической структуре корня, когда контекст даёт основание одновременно видеть и цветовое, и переносное значения: (1) темная лицом, «чиганочка», по Далю, смуглянка [Даль: 4: 595]; (2) «поварная девушка», выполняющая чёрную работу, чернорабочая; (3) по сюжету «чёрный человек» – предательница, доносчица, разрушительница семьи.

Интересен пример семантического расширения прилагательного белый и преобладания оценочного компонента:

Аналогичные примеры встречались и в народной лирике.

Континуальность цветовой волны, а также изменение окраски в связи с атмосферными факторами и законами психологического восприятия цветов способствуют существованию в языке слов, обозначающих некий цветовой диапазон, например, бусеть 'Синеть, сереть, темнеть, чернеть' [Даль: 1: 145]; 'становиться серым, голубым, темнеть' [Фасмер: 1: 252].

Семантическое своеобразие народно-поэтического слова сказывается на морфемике слова в фольклорных текстах и на характере устойчивых конструкций, образующих так называемую поэтическую фразеологию.

Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993.

Хроленко А.Т. Семантика фольклорного слова. Воронеж, 1992.

Своеобразие семантики фольклорного слова не может не отразиться на устройстве этого слова, на его морфемике. Не следует забывать, что народно-поэтическое слово живёт только в тексте и вся его содержательная и словообразовательная специфика предопределена этим обстоятельством.

Своеобразной приметой русской устно-поэтической речи служит наличие полипрефиксальных глаголов. «.Самую главную особенность глаголов, встречающихся здесь, составляет то, что большая часть их образована с надставкою предлогов» [Барсов 1872: XXVI].

Многоприставочность в языке фольклора объясняют различными причинами, и на первое место ставится необходимость уточнения смысла слова, изменения его лексического значения. Это предположение не вызывает сомнения. Действительно, приставка – эта минимальная значимая часть слова – теоретически должна привносить в общее смысловое содержание слова определённый семантический элемент, недаром же приставки в подавляющем большинстве своем выполняют словообразовательную, деривативную функцию.

Второй причиной полипрефиксальности в устно-поэтической речи обычно называют ритмомелодику. Фольклорный стих со своей специфической метрикой подчас требует удлиннения слова, и на помощь приходит вторая (и даже третья) приставка. «Широкое употребление глаголов с дополнительными приставками "по-", "вы-", "от-", "за-" способствует превращению этих глаголов в удобные в метрическом смысле формулы (дактилическое окончание с предшествующими несколькими слогами)» [Путилов 1966: 233]. Префикс, таким образом, выполняет роль «звукового балласта», обеспечивающего метрическую полноту каждого стиха.

В-третьих, употребление некоторых вторых приставок пытаются объяснить причинами грамматического плана: специфическая дифференциация видовых отношений, особая передача завершённости действия.

В-четвертых, полипрефиксальность интерпретируется как удачное средство особой выразительности фольклора. К сожалению, это чрезвычайно туманное понятие «особая выразительность» не раскрывается. Неясно, почему «вторичные приставки выступают как средство. превращения их (префиксальных глаголов. – А.Х.) в яркие изобразительно-выразительные средства языка» [Эбель 1970а: 63].