– Алёхин Дмитрий Сергеевич, он у нас в партии занимался связями с общественностью. Неделю назад он передал мне удостоверение, объяснил, как себя вести, чтобы на милицейского походить. А сегодня вечером вызвал в штаб, выдал форму. Велел ходить по городу, стараться задерживать офицеров.

– Хватит, – оборвал я «сержанта». – Шпана ваша?

– Ненне знаю. Ничего об этом не слышал.

– Эт ты, юродивый, жаль, некогда с тобой возиться, – вздохнул я.

– Не понял, вы о чём? – последнее, что спросил «сержант».

Два выстрела и два новых трупа на асфальте. Я обыскал второго липового сержанта, у него оказался ИМ и тощий кошелёк, у главаря шпаны под коричневой курткой тоже обнаружился револьвер. Какая-то ночь револьверов. Пока я обыскивал трупы, пришёл в себя щекастый сопляк из шайки грабителей, посмотрел на меня мутными от ужаса глазами. Но я сегодня добрый, да и просто патроны тратить неохота.

– Вали! – приказал я.

Щекастый поднялся и пулей полетел по улице. Жить всем хочется.

А я, спрятав стволы за мусорный бачок (оружие так себе, но потом продать можно будет), побежал в другую сторону, туда, откуда слышались выстрелы.

звонко пропела белокурая девочка со сцены.

– Стоп, стоп! – закричал из глубины зала главный режиссер. – Лика, ты что, не видишь, что у тебя стеклянный шар погас. Что ты поёшь? Аглая! – снова закричал режиссер, его голос эхом отскакивал от стен.

– Аглая! – тоже крикнула Лика.

Девушка выглянула из-за кулис:

– Что случилось?

– Шар не работает, – Лика приподняла на ладони стеклянную сферу.

– Ой, извините. Сейчас исправлю.

– Так, перерыв пять минут, – сказал режиссер.

Катя Завольская, девушка, играющая Цири, спрыгнула со сцены и направилась в зал к Лопухину, который разминался с мечом. Лика протянула Аглае стеклянный шар, который, по замыслу постановщика, должен гореть алым светом.

Вдруг в зал вошли вооружённые люди. Лика заметила их боковым зрением и осторожно подтолкнула Аглаю за кулисы, та вскинула голову:

– Что такое?

Лика прижала палец к губам.

– Что вам здесь надо? У нас репетиция, выйдите отсюда, – возмутился режиссер.

Вооружённый человек, шедший первым, жестко скомандовал:

– Всем стоять! Никому не двигаться.

– Бежим! – крикнула Лика и дёрнула Аглаю за руку.

Девушка упёрлась.

– Вы что, я не могу, – ответила она.

– Что вы несёте? – крикнул режиссер. – А ну пошли вон!

Налётчик, что приказал не двигаться, вынул пистолет из разгрузки. Грянул выстрел, и голова режиссера лопнула, обрызгав все вокруг красными брызгами.

– Бежим, дура! – рявкнула Лика и дёрнула Аглаю за руку.

Девушка поддалась и уронила стеклянный шар, грохот выстрела перекрыл звон разбитого стекла, а автоматные очереди взорвали зал с его идеальной акустикой.

– Стоять! Не двигаться! – снова разнеслось над залом, перекрывая поднявшиеся крики и визг.

А две девушки уже рванули в темноту кулис, пробиваясь через разный хлам, наступая на провода и лавируя между старых декораций – Лика знала, куда бежать, и тянула за собой Аглаю. Заметив свою сумку с рисунком, висящую на стуле, она на бегу подхватила её свободной рукой и повесила на плечо. Девушки бросились в тёмный служебный коридор, а за их спинами слышались крики и выстрелы.

Аглая толком не понимала, что происходит, но покорно бежала за подругой. Та уверенно петляла в тёмных коридорах.

«Хорошо, что надела кроссовки и джинсы», – подумала Лика.

Ей повезло, что актеры репетировали в обычной одежде, а не в сценических костюмах.

Они бежали прямо, потом вниз по лестнице, снова вверх и налево. Наконец девушки подбежали к неприметной обшарпанной двери, куда Лика быстро втолкнула Аглаю, сама вбежала следом, закрыла дверь и включила свет. Комната была очень маленькой, с лежанкой, занимавшей треть площади, и тумбочкой. Скорее всего, это была какая-то вахтёрка.

– Что происходит? – спросила Аглая, тяжело дыша. – Там же наши остались.

– Ну и что, что остались? – рявкнула Лика. – Лишние два трупа ничего не изменят. Хочешь сдохнуть?

Молодая девушка была ошарашена: такой Лику она еще никогда не видела и даже не могла себе такого представить.

А Лика тем временем вытащила из своей разрисованной сумки старенькую плоскую тэтэшку. Повертев оружие в руках, она ловко передёрнула затвор. Пистолет древней конструкции, без предохранителя, его не рекомендовалось носить на взводе.