Сергей. Пошли отсюда! Чешите! Кретины…

Он помогает встать матери и сестре.

Ольга. Блин, у меня вот здесь куртка запачкалась.

Марина. (Трет щеку, где грязь.) Сережа, ты чего?

Сергей мнется. Берет сумку.

Сергей. Я… по привычке… (Закуривает. Молчит.) Рефлекс… зараза…

От его взгляда школьники сначала пятятся, потом идут быстрым шагом, напоминающим бег, оглядываются.

Ольга. Заколебали они уже со своими хлопушками, по утрам спать не дают, когда с первой смены ходят. А что зимой будет! Слушай, Сережа, а ты…

Марина. Ну все, все, пошлите домой. Домой пора уже.

Сергей. Надо было пива купить по дороге… я забыл… (Стряхивает пепел.) Идите, я докурю.

Марина. Нет, тогда подождем. Я тебя оставлять одного боюсь.

Сергей дрожащей рукой поднимает слетевшую с головы фуражку.

Сергей. Ну мам, не маленький ведь!

На четвертом этаже Эдуард стучит в квартиру Горяева. Звонок не работает, поэтому приходится барабанить долго. Наконец, щелкает замок. Горяев, тщательно причесанный, стоит, опираясь на один костыль. У него только одна нога, левая.

Эдуард. Здорово!

Горяев. (пожимая ему руку). Здорово.

Эдуард. Как дела?

Горяев. Потихеньку, живем…

Эдуард. Придешь?

Горяев. Приехал?

Эдуард. Да будет сейчас… Ольга с матерью пошли на вокзал, не пропадет.

Молчат.

Горяев. Я приду, да, спасибо.

Эдуард. Не я приглашал, зову, раз велели.

Горяев. Ладно…

Эдуард. Слушай, ты… я ведь тебя знаю, про твое геройство знаю, про ногу твою знаю, все знаю. Не начинай снова пургу гнать, а то вылетишь в два счета, не погляжу, что инвалид. (Молчание.) Понял?

Горяев. Эдик, да ты чего? Да все…

Эдуард. Что «все»? Когда медалькой своей трясти начинаешь, я, ей-богу, хочу тебя удавить, падлу! Кто тебя туда гнал-то? А теперь, смотри ты, герой Советского Союза, Гриша Горяев, куда бежать! Все, короче. Сидишь, сиди, пьешь – на здоровье, не пожалеем, но рот чтоб на замке был – про погоду разрешаю говорить. И все!

Горяев стоит опустив голову.

Эдуард (уже спускаясь и через плечо). Через тридцать минут милости просим… Да, и медальку не забудь…

Горяев долго не закрывает дверь.

Маша сидит на кухне, забившись между столом и тумбочкой. Валентина перемещается туда и сюда и посматривает на нее. Гремят кастрюли, из крана хлещет вода, летят брызги. Маша возится с телефоном, не замечает ничего вокруг.

Валентина. Чего там интересного?

Маша. Где?

Валентина. В трубке этой.

Маша. Так. Играю просто.

Валентина. Че только не придумают, лишь бы ручонки чем-нибудь занять, чем-нибудь, кроме полезного.

Маша. Я уже все полезное сделала. Что еще нужно?

Раздается громкий резкий звонок во входную дверь. Валентина моментально отодвигает кастрюлю от себя, быстро вытирает мокрые руки об передник. Виктор, смотревший вместе с Эдуардом в большой комнате телевизор, кричит: «Ну, легки на помине!»

Валентина. (Маше.) Ну, ну, ну! Иди, открывай! Открывай, чего сидишь? Беги!

Маша. Да потише! Нечего истерику разводить, пожар, что ли?

Валентина. Ну и дура же ты…

Сама бежит в прихожую, не забывая по пути посмотреть на себя в зеркало, поправить волосы на правом виске.

Маша. (Тихо ей вдогонку.) С-с-сама, блин, дура, коза… Что за жизнь-то?

Идет словно нехотя, останавливается, снимает очки, опять надевает. В это время Валентина распахивает дверь настежь, сопровождая это громким криком. То, что говорят Эдуард и Виктор за ее спиной, не слышно. Валентина прямо с порога бросается обнимать Сергея. Ольга протискивается в квартиру. Все говорят одновременно, отчего стоит невообразимый гам.

Валентина. …проходи, Сереженька, проходи…

Эдуард. Вот таким я и представлял себе…

Ольга. Ну… че вы как неумные… пройти домой дайте…

Эдуард. Ну, проходь, мужик, да не стесняйся, не в гости, а домой пришкандыбал. Запах, поди, забыл домашний…

Виктор. (С хохотом.) Не тушуйся, братан, все свои, проходь, проходь… вот, дай сумку, да дай, не съем!..

Валентина. (С плачем.) А мы так ждали, чуть не рехнулись… Вот мама твоя последнюю неделю не спит, глаза впали…