— Что-то еще, мадам?

— Нет, — ответила она.

Он выскользнул через дверь, ведущую на кухню.

Венеция тут же поднялась с кресла и стала прохаживаться по комнате, прикидывая, с чего начать. Остановившись у книжного шкафа, просматривала кожаные корешки, скользя по ним пальцами и читая написанные золотыми буквами названия. Ненадолго задержалась у секции, посвященной астрономии, стараясь не вспоминать о ночи, проведенной в оранжерее в обществе Линвуда, но память была неумолима. Не в силах удержаться, она взяла одну из книг и, раскрыв ее, на первой же странице обнаружила изображение Пегаса. При виде его что-то сжалось в груди. С шумом захлопнув книгу, она поставила ее на место.

В шкафу стояли книги по классической литературе, истории, войне и искусству, а также по охоте и даже один том, посвященный обитающим в Британии волкам. Все они были в темно-синих кожаных переплетах, таких же, как и книги Ротерхема. У Венеции не было времени просматривать каждую из них, определяя владельца. Ни один том не казался украденным из библиотеки отца.

Она сосредоточила внимание на письменном столе, дизайном напоминающем ее собственный, стоящий в гостиной. Исключение составляло то, что на поверхности из темно-синей кожи стояли серебряный стаканчик для перьев и чернильница. Рядом лежали два чистых листа бумаги с напечатанным вверху именем Линвуда и его гербом, будто он собирался писать письмо.

Венеция многие годы изучала поведение людей, крошечные черточки, о существовании которых они не подозревали, но из которых складывался характер. Это помогало ей убедительно исполнять роли. Она задумалась о натуре Линвуда, о темноте, скрывающейся у него внутри, о его совершенном самоконтроле, который другие люди ошибочно считали полным отсутствием эмоций. Ей не доводилось встречать мужчину более страстного, чем он. Все в нем шло вразрез с ее ожиданиями. Он мыслил не как другие, просто был другим.

Она села за его стол на его стул и попыталась посмотреть на мир его глазами. Где бы он стал прятать что-то важное? Ответ прозвучал в ее голове столь отчетливо, как если бы Линвуд сам прошептал ей его на ухо. На самом видном месте. Венеция посмотрела перед собой. С одной стороны у стены стоял книжный шкаф, с другой висела картина, изображающая скаковую лошадь у конюшни.

Она подошла к картине, заглянула за нее и улыбнулась.

Полотно оказалось на удивление легким, когда она сняла его с крюка и прислонила к стене. За ним обнаружился встроенный сейф. Разумеется, он был заперт. Возможно, Линвуд носит ключ с собой, но, будучи человеком предусмотрительным, наверняка держит дома дубликат. Венеция снова села за стол и выдвинула верхний ящик, когда внизу раздался звук открываемой двери, послышались голоса, один из которых не узнать было невозможно.

От страха у нее упало сердце. Едва она успела задвинуть ящик обратно, быстро и тихо, как только могла, вошел Линвуд.

Он не улыбнулся. В пламени свечи его глаза, когда он скользнул взглядом по картине, показались абсолютно черными.

— Мне хотелось узнать больше о человеке, с которым я имею дело, — спокойно произнесла Венеция, хотя сердце бешено колотилось в груди.

— С которым имеете дело? После небезызвестных вам событий я склонен считать по-иному.

Ни один из них не произносил ни слова.

— Прошу меня извинить, милорд. Я совершила ошибку.

С этими словами она хотела было пройти мимо него. Он не стал ее задерживать, лишь произнес спокойно:

— Неужели вы не хотите получить то, за чем пришли, Венеция?

Она остановилась и посмотрела ему в глаза, опасаясь, что действительно проиграла эту игру.

Линвуд откинул волчью голову на трости, явив ее взору серебряный ключик на черной бархатной подушечке. С его помощью отпер замок сейфа и, отойдя в сторону, сделал приглашающий жест рукой:

— Прошу! Вам ведь так отчаянно требуется узнать, что внутри.

Венеция посмотрела на него. Выражение его лица было непроницаемым, во взгляде поблескивало нечто, заставившее ее устыдиться.

Часы в углу тикали медленно и размеренно, являя разительный контраст бешено колотящемуся сердцу. Она шагнула к сейфу. Внутри не было ни пистолета, ни книги, лишь несколько толстых пачек банкнотов и мешочек из телячьей кожи с золотыми гинеями, но не они завладели вниманием Венеции. Она смотрела на стопку разномастных документов и писем, поверх которой лежала театральная программка пьесы «Как вам это понравится» с Венецией Фокс и дебютанткой Элис Суитли в главных ролях, датированная днем знакомства Венеции и Линвуда. Она взяла программку, в нее был вложен мужской носовой платок, чистый и аккуратный, но с отпечатком женских губ — ее губ. Когда она подняла глаза на Линвуда, в них стояли слезы.

Он стоял, не говоря ни слова, позволяя ей проникать в его тайны. Она вернула платок и программку на место.

— Вы не осмотрели остальное.

— В этом нет нужды.

Они уставились друг на друга.

— Вы говорите со мной, как со своим лакеем, Венеция.

— Мне вообще не следовало этого делать. — Она посмотрела на свои руки. — Но есть ряд вопросов, которые я должна вам задать.

Она старалась не ради себя, ради Роберта. Линвуд выжидающе молчал.

— Вы спалили дом Ротерхема.