— Я в этом уверена, — сказала Эдит. — Всего хорошего.

После ужина — в деревне они вернулись от слова «обед» к слову «ужин» потому, что все фермеры и жившие на ферме работники называли его «ужином», — Джоби подошел к сидевшему на террасе отцу, чтобы пожелать ему спокойной ночи.

— У тебя сегодня было много дел, Джоби? — спросил Джо.

— Сюда приезжал один человек, — сказал мальчик, не глядя на мать, сидевшую в это время на качелях.

— Приезжал один человек? О, мистер Уильямс. Мама рассказала мне об этом.

— Мама дала ему лимонад.

— Холодный чай, дорогой, — сказала Эдит. — А теперь беги спать и не пытайся затянуть свое прощание.

— Папа, что он хотел?

— О, Джоби, я вижу тебя насквозь. Ты встал столбом и создаешь пробки. Марш в постель. Только сначала поцелуй меня.

Мальчик поцеловал отца.

— Эй, ты забыл про маму, — сказал Джо.

Мальчик подошел к качелям и подставил матери щеку.

— Я сейчас поднимусь, чтобы уложить тебя, — сказала Эдит.

— Меня может уложить Энн, — сказал мальчик.

Такие вот истории случались в семье Чапинов в 1920 году, и такие вот велись у них разговоры.

Джо не раз повторял, что не хочет справлять свое сорокалетие. Он говорил, что не любит вечеринки — откровенная неправда, — и особенно вечеринки в его честь, и особенно не хочет большую вечеринку в честь его сорокалетия, даты, которую, по его словам, мужчина должен скрывать так, как обычно скрывают свои даты женщины. Но его возражения не смогли победить настойчивость Эдит и Артура Мак-Генри.

Поначалу предполагалось пригласить сорок гостей, однако список гостей разрастался и разрастался, а план вечеринки становился все более грандиозным, и в конце концов Артур сказал, что при таком количестве гостей следует нанять оркестр, а раз будет оркестр, то, значит, будут танцы, а раз будут танцы, нужен большой оркестр. Первоначальный скромный обед превратился в роскошный обед с танцами в частном клубе «Лэнтененго». Приглашения получили более трехсот человек, и исключительно взрослые; молодежи университетского возраста среди приглашенных не было, так как двадцатое января у студентов — самый разгар учебы.

— Хорошо, — сказал Джо, — но на одном я твердо настаиваю. Я не хочу иметь никаких абсолютно дел со списком приглашенных. Я не хочу видеть этот список и не хочу, чтобы мне задавали о нем хоть какие-нибудь вопросы. Если вы забудете пригласить чью-то тетю Милли, я могу с чистой совестью заявить, что к этому никакого отношения не имею.

И, несмотря на бесчисленные проверки и перепроверки списка Артуром и Эдит, таких тетей Милли было множество. Среди них неизбежно было несколько человек, о которых Артур и Эдит говорили: «Мы пошлем ему приглашение, но у него хватит ума не приходить». Среди них был и Ллойд Уильямс, у которого, правда, не хватило ума не прийти. Проблема рассаживания гостей была не столь успешно, но все же решена с помощью придуманной Артуром схемы: для каждого принявшего приглашение была написана карточка, и каждую «мужскую» карточку сложили в одну стопку, а каждую «женскую» — в другую. Артур клал «мужскую» карточку снизу, а сверху на нее Эдит клала «женскую», пока они не исчерпали все «женские», которых было меньшинство. Шестнадцать мужчин остались без пар, но поскольку гостей рассаживали за пятнадцать круглых столов, за каждым из которых должно было сидеть по двадцать гостей, излишек мужчин удалось рассадить без всякого труда. Приглашения были разосланы на двусторонних карточках с выгравированным именем Чапинов, датой и припиской от руки «танцы», и потому многие гости даже не знали, что были приглашены на празднование дня рождения. Для вечеринки сняли все помещение клуба, ангажировали всех его служащих и наняли двух полицейских из сыскного агентства следить за тем, чтобы на вечеринку не пробрались неприглашенные, — парадоксальная предосторожность, необходимая потому, что устроители празднества, нарушая государственный закон и правила клуба, собирались во время вечеринки разливать алкогольные напитки. Клуб не имел права санкционировать подачу алкогольных напитков, и полицейских наняли именного для того, чтобы посторонние этого не увидели. Меньше половины согласились выпить предложенный им перед обедом коктейль «Апельсин в цвету», но всего несколько мужчин — меньше десяти — отказались от предложенных им в раздевалке и курительной комнате алкогольных напитков. Мужчины Гиббсвилля не чуждались выпивки, и некоторые из них доказали это еще до того, как подали обед. Вино к обеду не подавали.

Из-за отсутствия вина удалось избежать той досадной мелочи, от которой Джо убедительно просил его избавить, — тостов. Вместо них краткую речь произнес Артур: он постучал по своему бокалу с водой, чтобы привлечь всеобщее внимание, а потом поднялся и произнес:

— Некоторые из вас, но не все, знают, что сегодня мы празднуем сорокалетие нашего Джо Чапина. — Раздались аплодисменты. — Он пригрозил застрелить меня и любого другого, кто произнесет речь, но я думаю, что мы все без риска для жизни можем встать и спеть ему «Он веселый славный парень!».

Спели песню, постучали по столу, похлопали в ладоши, и оркестр заиграл плавную мелодию нового фокстрота «Музыка все скажет за тебя». Смена партнеров во время танцев стала в клубе заведенным обычаем, но в конце первого танца руководитель оркестра Бобби Шорт заявил:

— Дамы и господа, меня попросили объявить, что смены партнеров не будет. Никаких смен партнеров, дамы и господа. Благодарю за внимание.

Некоторые из пожилых гостей понятия не имели, о чем идет речь, но из их памяти еще не стерлись времена вечеров с танцевальными программками и привязанным к ним карандашом и с тем тайным огорчением, которое эти вечера доставляли невзрачным девушкам и неуклюжим застенчивым юношам. На танцах у Чапинов старое перемежалось с новым. Джо Чапин танцевал со своей женой, с женой своего партнера, с Джозефиной Лобэк, с Пег Слэттери, с Алисой Роудвивер, кузиной Эдит, с Джейн Уикс, второй женой Алика, и с Бетти Харрисон, женой Дейва — чета Уикс и чета Харрисон приехали на вечеринку специально из Нью-Йорка, — и еще с Бетти Дональдсон, приехавшей из Скрантона.

Эдит танцевала с Джо, с Артуром Мак-Генри, с Генри Лобэком, с Майком Слэттери, с Аликом Уиксом, со своим братом Картером и с Полом Дональдсоном. А с Дейвом Харрисоном, который лишился ноги в авиакатастрофе, случившейся во Франции, она во время одного из танцев просто посидела рядом.

Танцы закончились в разумное время — час ночи, — и почти все гости оставались до самого конца. Было около двух тридцати, когда супружеские пары Чапин, Мак-Генри, Уикс, Харрисон и Дональдсон сели в курительной комнате и принялись за яичницу. Чета Дональдсон остановилась у Чапинов, чета Уикс — у Мак-Генри, а чета Харрисон из-за травмы Дейва остановилась в отеле с лифтом. Все они дружно согласились, что вечеринка удалась на славу, несмотря на кое-какие мелкие неувязки: одна из дам потеряла серьгу, кое-кто из пожилых людей ушел с вечеринки весьма рано, один господин потерял ключи от машины, кого-то вырвало еще до того, как он успел добежать до уборной, Билли Инглиша во время обеда вызвали к больному, оркестр, с точки зрения пожилых, сыграл слишком мало вальсов, на один из столов из-за его неудачного расположения поздно принесли какое-то блюдо, а одна дама рвалась на вечеринку, когда ей следовало ехать в родильное отделение. В дополнение к неприятностям, которые обсуждались за ужином, были и другие: одна из дам лежала в комнате для отдыха на втором этаже, стеная и глотая аспирин, толстая дама громко пукнула посреди исполнения песни «Он веселый славный парень!», один из официантов забыл застегнуть ширинку, и еще одно мелкое происшествие случилось за обедом с Джейн Уикс и ее партнером по столу.