— Я знаю, что не это, — ответил Джоби.

Брат и сестра вдруг умолкли. Они сидели, не глядя друг на друга и ощущая, что они вместе.

— Сейчас для нас должна начаться совершенно новая жизнь, — сказала Энн.

— Почему?

— Я не говорю, что она начнется, этого я не говорю. Но смерть отца должна стать некой вехой.

— Может, это и так, — сказал Джоби. — Да, конечно же, это так. Конечно. Отец умер — значит, его больше с нами нет. Мы будем по нему скучать. Разве этого не достаточно для вехи?

— Мне кажется, что дело не только в этом.

— Деньги. Каждый из нас получает по сотне тысяч долларов. Неплохо иметь по сотне тысяч долларов… если он, конечно, не изменил свое завещание.

— Да, но имей в виду вот что. Я тоже знаю про завещание. Каждый из нас получает по сотне тысяч долларов — это верно. Но что, если это все, что мы получим?

— На что ты намекаешь? — спросил Джоби.

— Какой доход мы будем получать с этой сотни долларов?

— Бывает по-разному. Может быть, три тысячи, а может — шесть.

— Предположим, это будет четыре, — сказала Энн. — Но тогда это меньше, чем мы получаем теперь.

— Возможно, — ответил Джоби. — Я как-то об этом не подумал. — Ты имеешь в виду, Мадам может сказать нам: вот ваши две сотни тысяч долларов, и сокращайте свои расходы.

— Именно, — отозвалась Энн. — А для меня эта тысяча долларов в год имеет большое значение.

— А для меня не имеет. Я тебе помогу. У меня есть работа, и, полагаю, она у меня всегда будет, так что, если ты будешь получать четыре тысячи вместо пяти, я тебе буду добавлять. Я веду простой образ жизни.

— Спасибо, Джоби, — сказала Энн. — С другой стороны, она, возможно, и сама станет мне добавлять.

— Но мы оба в этом сомневаемся, — сказал брат.

Энн рассмеялась.

— Я очень сомневаюсь. Она, наверное, скажет мне, что я могу жить здесь и таким образом экономить.

— И это действительно так.

— Да, это так… если бы я могла здесь жить.

— Пусть разница в тысячу тебя не волнует, — сказал Джоби. — Так или иначе, у тебя начинается новая жизнь.

— Да, наверное. Правда, когда я впервые о ней подумала, я не имела в виду деньги. Я чувствовала: что-то должно измениться у меня внутри, — но ничего не происходит. Я не чувствую себя ни старше, ни моложе, не чувствую ни великой потери, ни облегчения.

— Еще слишком рано. В последние дни было столько всяких дел.

— Наверное, — сказала Энн.

Они снова помолчали.

— Чему ты улыбаешься? — спросил вдруг Джоби.

— Я улыбалась? Должно быть, думала о том, что, когда мы были детьми, я была намного старше тебя. А потом я, вероятно, перестала взрослеть, ты меня обогнал, и теперь тыстарше.

— Я старше, — согласился Джоби.

— Интересно, как так случилось, что ты стал старше? — спросила Энн.

— Даже не знаю. Возможно, ты осталасьмолодой, а я — нет.

— Да, в какой-то мере так оно и есть. У меня были любовные романы, и, наверное, поэтому я не взрослела.

— У меня тоже были любовные романы. Это не объяснение, — сказал Джоби.

— Ты о своих любовных романах никогда ничего не рассказываешь — ты такой скрытный.

— И таким скрытным намерен остаться.

— Я не пыталась ничего у тебя выведать.

— Немножко пыталась.

— Ну… да, немножко пыталась, — сказала Энн. — Но разве это плохо? Ведь тебе, наверное, было бы неприятно, если бы я вообще не проявляла к ним никакого интереса.

— Я не против, чтобы ты проявляла к ним интерес. Только не увлекайся. Вчера у меня было заседание с Мадам. Как обычно, у нее уже на примете парочка кандидатур.

— Кто же?

— Ну, Салли Моррисон.

— Которая, как мы знаем, влюблена в доктора из Филадельфии.

— Джин Уальдермут.

— Джин Уальдермут?

— Джин Уальдермут, — сказал Джоби. — И еще какая-то девушка из Истона. Она не могла вспомнить ее имени, и я, конечно, тоже. Девушка, которая когда-то навещала Элси Лобэк.