— Продавцы ничего не стоят, их всегда легко заменить кем-нибудь из толпы стажеров, мечтающих проникнуть в этот бизнес и готовых работать за гроши. В глазах Марка Мэри относится именно к этой категории. — Ральф потирает подбородок и задумчиво на меня смотрит. — А вот ты совсем другая. Марк видит в тебе нечто особенное. Ну а Мэри это чувствует и потому готова втоптать в землю, как окурок.

Вот это да! И кто бы мог представить, что в храме искусства кипят подобные страсти?

— Втоптать в землю? — переспрашиваю испуганно, не на шутку встревожившись за себя, а еще больше за Ребекку.

Ральф комично закатывает глаза.

— Тебя еще никто не упрекал в склонности к мелодраматизму?

— Нет, — отвечаю не очень уверенно и думаю, что до сих пор не приходилось жить чужой жизнью. — А тебе ничего подобного не говорили?

Ральф подмигивает.

— Все вокруг твердят постоянно. А чтобы ты не переживала, могу заверить, что самое страшное, на что способна Мэри, — это мелкие пакости вроде нарушения дресс-кода. В душе она — пушистый котенок.

— А кто же тогда я? — Что ж, пушистый котенок должен вполне устроить Марка. Тем более послушный.

— Ты — дерзкая роскошная бабочка, — провозглашает Ральф и смешно дрыгает пальцами в воздухе.

— Я не бабочка. — Забавный жест вызывает смех. — Да и с каких это пор бабочки стали дерзкими?

Мимо проходит официант с подносом: несет вино на сервировочные тележки, которые стоят возле двери в ожидании начала дегустации. Ральф ловко хватает два бокала.

— С тех пор, как появилась ты, — поясняет он и сует бокал мне в руку. — Выпей, а то сжалась, как пружинка. Поможет расслабиться.

По спине пробегает холодок, взгляд скользит в ту сторону, где стоит Марк, — из дерзкой бабочки мгновенно превращаюсь в попавшего в свет фар испуганного оленя. Босс смотрит на бокал в моей руке, слегка приподнимает бровь, а потом благосклонно улыбается и кивает. Итак, я заслужила одобрение, а это означает, что наказания не последует. Прихожу в ужас и от собственных мыслей, и от уверенности в том, что он понимает мою реакцию и наслаждается властью.

Ральф тихо свистит.

— А ты держишь его за яйца, как мало кому удавалось, малышка.

Чувствую, что бледнею.

— Что за дикость! Вовсе не держу его за… нет, я…

— Двери открываются! — провозглашает Аманда из-за стола распорядителя. Торопливо проглатываю вино и сую пустой бокал Ральфу.

Примерно через час стою рядом с шестидесятилетним джентльменом, чье резюме, в числе прочего, включает пост главного исполнительного директора одного крупного банка, и мило болтаю о благотворительном показе Рикко Альвареса, на котором он тоже присутствовал. В зале собралось больше пятидесяти человек, не считая официантов, искусно лавирующих среди элегантных вечерних платьев и дорогие костюмов. Между делом удалось продать две дорогие картины, ни одна из которых не принадлежит кисти Криса: по причинам, о которых не хочется думать, стараюсь держаться подальше от его экспозиции.

От винного букета в голове стоит легкий туман. Да, Марк оказался сто раз прав, когда приказал сотрудникам оставить ключи от машин в холле, на столе администратора.

— Итак, дорогая, — продолжает мистер Райдер, бывший главный исполнительный директор, — творчество Рикко Альвареса чрезвычайно меня интересует, но пока не вижу в зале той картины, которую захотелось бы сегодня же повесить над камином. Есть ли возможность организовать частный просмотр наиболее ценных работ этого яркого художника?

— Постараюсь сделать все, что от меня зависит, — уверенно заявляю я, хотя не имею даже отдаленного понятия о границах своих полномочий. — О богатствах нашей галереи вам, несомненно, известно.

— И вы, мисс Макмиллан, несомненно, относитесь к числу самых ценных ее приобретений. — Гость достает из кармана визитную карточку. — Позвоните мне в понедельник, дорогая.

С улыбкой смотрю на его удаляющуюся фигуру и с удовольствием обдумываю возможность увидеть частное собрание Альвареса.

— Надеюсь, очаровательная улыбка означает, что беседа прошла успешно?

Знакомый голос пронзает насквозь. Оборачиваюсь и вижу Криса — бунтовщика в джинсах и кожаном пиджаке среди строгих костюмов и галстуков. Его неожиданное появление действует намного сильнее, чем появление Марка несколькими часами раньше. От одного взгляда нервы восхитительно напрягаются, причем в бурной реакции на грубоватую мужественную красоту я не одинока. Две стоящие неподалеку дамы с восхищением оглядывают Криса и, склонившись друг к другу, живо обмениваются впечатлениями.