Я взглянул на соседнюю могилу.

Я стоял и ждал, глядя, как могила наполняется грязью и камнями. Могильщик харкнул и сплюнул в могилу коричневую слюну. Не отдавая себе отчета, я подошел и схватил его за шиворот, сказав, что если он еще раз плюнет в могилу, то будет следующим, кого похоронят на этом кладбище. Он покосился по сторонам, что-то буркнул и продолжал работать, не глядя в мою сторону.

Прислоненный к ограде крест Сигварта ждал, когда его поставят на место. Могильщик соскреб остатки жидкой земли и положил их на могилу, потом взял крест и воткнул его в мокрую землю.

– Я его укреплю, когда прекратится дождь, – сказал он и ушел.

От его рук на кресте остался толстый слой грязи. Дождь медленно смыл ее, обнажив красивый узор, который Нильс вырезал сверху на кресте. Просмоленный, блестящий крест гордо стоял, как близнец креста на соседней могиле. Как будто Сигварт и моя мать были мужем и женой, подумал я. И вслух прочитал матери то, что было написано на его кресте, потом попрощался с обоими, низко им поклонился и ушел.

Я снова лежал в постели, недомогание и забытье путали действительность с реальностью. Демоны снова шептали мне свои огненные и ледяные слова и лишали меня сил, я был не в состоянии встать и прогнать их. После похорон прошло два дня, Томас уехал, чтобы узнать, не идет ли какое-нибудь судно в Копенгаген. А демоны тем временем вернулись и завладели моей головой, которая лихорадочно пыталась заставить двойников Томаса, все время появлявшихся у меня в комнате, помочь мне.

В дверь постучали, и, должно быть, я что-то сказал, потому что нунций вошел ко мне, затворил за собой дверь и с огорченным лицом подошел к алькову. Ничего не говоря, он взял тряпку, смочил ее в миске с холодной водой и вытер мне лоб.

– Спасибо, – прошептал я, чувствуя, что его присутствие заставило чудовищ притихнуть.

– Я пришел проститься с вами, – сказал он, подвинул к кровати стул и сел. – Господин Томас сообщил, что для меня есть место на судне, идущем в Копенгаген из Тёнсберга.

– Но я… мы… – Я попытался сесть.

– Нет-нет, лежите. – Нунций осторожно снова уложил меня в постель. – Господин Томас считает, что вы еще не в состоянии совершить столь нелегкое путешествие. Вам еще рано вставать. Так что вы оба приедете немного позже. Так он сказал. – Я с облегчением услышал, что Томас не уедет, пока я не поправлюсь.

Я выдавил улыбку.

– Но кто поможет вам, если у вас случится морская болезнь?

– Господь пошлет мне помощника, чтобы поддержать меня в трудную минуту, – сказал нунций и тоже выдавил улыбку, но она тут же исчезла и на его лице опять появилось озабоченное выражение.

– Вы возвращаетесь в Копенгаген? – поспешил я спросить, мне не хотелось видеть его сочувствие и страх, хотелось только одного: чтобы Томас вернулся обратно.

– Да, я обещал господину Томасу передать письмо королю. – Нунций был бледный, щеки у него ввалились. Я знал от Томаса, что он провел несколько дней в своей комнате и почти ничего не ел и не пил. Он помолчал. – Как вы…

– Когда вы посетили Юстесена во Фредрикстаде, – прервал я его и немного приподнялся в постели – теперь я полулежал, опираясь на стенку алькова, – что вы плеснули ему в стакан?

Этот вопрос оказался для нунция неожиданным, прежде чем ответить, он пошарил в кармане и вытащил из кармана четки.

– Вы… вы видели, как я что-то налил ему в стакан?.. – пораженный, проговорил он.

– Да, – виновато признался я. – Я должен был вас охранять и слышал, как вы ночью вышли на улицу. И хотел убедиться, что с вами все в порядке. Поэтому я стоял под окном Юстесена и видел, как вы что-то плеснули…

Четки проделали четверть круга, четка за четкой скользили у него между пальцев, пока он приходил в себя от удивления.

– Это… это была святая вода, – проговорил он наконец и поднял глаза. – Святая вода, которая должна была благословить господина Юстесена и наставить его на путь Божий.

– А он этого не хотел?

Нунций глубоко вздохнул и медленно выдохнул из легких воздух.

– Нет, – сказал он. – Юстесен не хотел возвращаться в католицизм. Как вам, должно быть, известно, он стал католиком, когда генерал Сисиньон жил в этой усадьбе…

– В усадьбе Тросвик?