Шрифт:
В папке был еще один листок. Письмо от тюремного охранника, адресованное в Городскую Ратушу — Министру по Контролю над Волшебками.
«Глубокоуважаемый Министр!
Среди Заключенных ходят упорные слухи о том, что Анна-Лиза Кринк, отбывающая пожизненное заключение, на самом деле есть некая Араминсия. Она считается у волшебок чем-то вроде вождя и очень важной персоной.
Она это отрицает и продолжает утверждать, что невиновна во вменяемых ей преступлениях. Я решил довести это до Вашего сведения.
С уважением и восхищением Вашей превосходной работой».
Вместо подписи — одни завитушки.
Внизу чьей-то рукой, возможно, какого-нибудь чиновника из Министерства, было нацарапано:
«Надо полагать, этот недоумок имеет в виду Араминту, легендарную королеву Кармидийцев, которая, как утверждают, жила триста лет назад. Похоже, заключенные от души подшутили над этим бедолагой».
В темноте послышался скрип, и дети замерли. Откуда-то со стороны двери пробился тусклый свет фонарика. В комнату кто-то очень тихо вошел. Еще один человек, который не хотел привлекать к себе внимания включенным светом.
Эльфина
Отто кинулся собирать бумаги. Сунул папку в руки Мэб, и девочка метнулась к окну. Он хотел закрыть шкаф, но наступил на что-то, поскользнулся и упал. Это была та самая штуковина, которая выпала из папки. Она висела на цепочке. Отто поднял ее, торопливо надел на шею, махнул рукой Мэб, чтобы та улетала, и шепнул: «В ТЕАТР, В ТЕАТР». В следующее мгновение его ослепила яркая вспышка света, чья-то сильная рука схватила его за шиворот и прижала к дверце шкафа.
Отто яростно брыкался, крича: «БЕГИ! БЕГИ!» — и это, конечно же, относилось к Мэб.
Из яркого света донесся голос:
— Никуда я не побегу, гадкий мальчишка, а когда я действительно уйду, ты пойдешь со мной.
Луч света сместился в сторону. Отто по-прежнему ничего не видел, потому что глаза его на миг ослепли, но голос узнал. Это была Эльфина!
Она мертвой хваткой держала его за ухо, одновременно перебирая папки в открытом ящике.
Отто изо всех сил лягнул Советника Кринк и впился зубами ей в руку. Но Эльфина, даже не взглянув на свою жертву, крутанула ухо так, что мальчик взвыл от боли.
Тогда, понимая, что вырываться бесполезно, Отто изогнулся и выглянул в окно. К его ужасу, Мэб парила на ковре в паре метров от подоконника. В тусклом свете луны ее лицо казалось совсем белым.
Отто снова махнул ей, чтобы она улетала.
— Стой смирно, — рявкнула Эльфина. — Я знаю, кто ты такой. Ты Альбертов щенок, верно? Удачная находка! Будешь у меня заложником. Пока ты со мной, он не посмеет встать у меня на пути…
Она прочитала запись в папке.
— Исчезла без следа… Триста лет назад. — Араминта была первой сонницей! Сбежала от ответственности! С вами, с волшебками, всегда так! А тебя сюда прислал отец, правда? Сам прийти испугался? Кажется, я появилась как раз вовремя. Теперь я знаю, что нет смысла обшаривать речные трущобы в ее поисках. Есть и другой способ разрушить магию Врат. Я их открою, будь спокоен!
Отто опять оглянулся на окно.
— И не вздумай бежать, — огрызнулась Эльфина. — Пойдешь со мной.
Мэб за окном не было.
А В ЭТО ВРЕМЯ в театре…
А в это время в театр «Жемчужный Дуб», замаскированные под небольшое стадо овец, — результат оптического заклятия, наложенного мадам Морганой и Пинфраккой, — в полном составе прибыли члены семьи Тиш. Их сопровождала сама Моргана ле Грей.
— Где Отти? — спросила Долорес, едва переступив порог.
— Ушел разыскать кое-что для меня. Должен скоро вернуться, — ответил Альберт, предпочитая не говорить жене, что Отто уже очень сильно запаздывает.
Но тут в театр вошла Моргана, а с ней — худенькая девочка-волшебка, очень расстроенная, но старавшаяся держаться с достоинством.
— Это Мэб, — представила ее Моргана. — Они с Отто были в старом полицейском участке. Ей нужно что-то передать Альберту. Вынуждена с прискорбием сообщить, что Отто попал в плен к Эльфине.
Наступила гробовая тишина.
Потом Долорес яростно прошипела:
— Никчемный дурень! Гнусный двуличный болван! — адресовано это было Альберту.
Альберт дрожал всем телом.
— Отто цел и невредим, — продолжала Моргана. — Мэб слышала, как Эльфина говорила ему, что оставит его в заложниках, чтобы Альберт «не посмел встать у нее на пути». И еще Мэб должна что-то показать Альберту сама, только сама, так как думает, что именно этого хотел от нее Отто.