— Так что мы сейчас делаем? Цыпленок выглядит почти готовым.

— Так и есть, — я схватил чайник. — Умеешь кипятить воду?

— Ха ха, — Серена схватила чайник и прошлепала обратно к раковине босиком. Я осознал, что она давно ходит босиком.

Вместе мы приготовили лапшу, а затем салат. К тому времени, когда ужин был готов, солнце уже садилось, окрашивая небо оранжевым и красным.

Серена взглянула на стол.

— Мы можем поесть на улице? Я имею в виду, это было бы замечательно и…

— Можем. — Схватив бутылку вина и два бокала, я двинулся в ее сторону. — Веди.

Улыбнувшись, она взяла тарелки и понесла их через оранжерею на террасу.

Из бриза исчезла былая влажность.

— Ненавижу есть за столом, — сказала она, смотря как я ставлю бокалы.

Я посмотрел на неё.

— Я тоже. Слишком официально…

— И чопорно, — добавила она, передавая мне тарелку.

Мы погрузились в поедание нашей пасты и курицы в товарищеской тишине. Затем Серена начала выуживать из меня ответы один за другим. Достаточно выдающийся талант, подумал я, ошеломленный этим.

— Что произошло, когда вы прилетели? — спросила она, накручивая лапшу на вилку.

— Я скрывался с другими из моего рода. Сражался и высасывал всё из Лаксенов, когда мог. Убивал их.

Её вилка замерла.

— Это то — кто я есть, Серена. Это все, что я когда-либо знал. — Я пожал плечами. — Мы думали, что находимся вне радара правительства. Мы знали, что Лаксены — нет. Меня случайно окружили во время рейда.

Она взяла вино.

— Получается, вы работали с ними, чтобы охранять Лаксенов здесь?

Я засмеялся.

— Чёрт, нет. Я избежал этого.

— Я не понимаю. Ты здесь…

Я отвернулся, мой взгляд остановился на деревьях.

— Я здесь не по этой причине.

Серена молчала так долго, что я понял — она ищет способ, как спросить меня, почему же я здесь. Я взглянул на нее и она на миг посмотрела мне в глаза, прежде чем вернуться к своей тарелке.

— Как долго ты знала свою подругу Мел?

Вопрос застал ее врасплох, но через несколько мгновений она рассказала мне свою историю невероятной дружбы, которая осталась крепкой на протяжении многих лет.

— Значит, она рассказала бы тебе всё, правильно?

Она кивнула.

— Мел так и сделала.

— И тот раз, на балконе, был единственным, когда она видела, что сын сенатора делал что-то странное?

Немного откусив, она начала медленно жевать.

— Да. Я всегда думала, что он странный. Но кто знал, что это из-за того, что он пришелец.

Уголки моих губ приподнялись в улыбке. — Ты хорошо со всем этим справляешься.

Она выдержала паузу, вилка остановилась на полпути к ее прелестному ротику.

— Были минуты, когда я думала, что я смогу это выдержать, и были другие — когда я думала, что фактически выжила из ума и нахожусь в комнате с белыми стенами, поэтому на самом деле я не думаю, что я отлично справляюсь с этим.

Серена справлялась лучше, чем бы это сделали 98 % населения. — Так о чем они спорили по словам Мел — эти братья?

— О каком-то проекте «Орёл» и детях.

— Что это за проект?

Слегка покачав головой, она насадила на вилку кусочек курицы.

— Она ничего не сказала, а я и не спросила ее, потому что думала, что она потеряла рассудок и…, — она глубоко вздохнула, — я чувствую себя ужасно из-за этого. Если бы я поверила ей, может быть я поступила бы иначе и Мел…

— Она бы не выжила, Серена. Независимо от того, что бы ты сделала. Не поверив ей, ты, возможно, сохранила себе жизнь.

Она распахнула глаза, и ее взгляд встретился с моим. В ее взгляде чувствовалась бесконечная вина. Вина и горечь потери друга. — Черт, все так непонятно. Я чувствую, что я что-то упускаю. Что я что-то забыла.

— Возможно, — и мне необходимо было, чтобы она вспомнила, потому что тогда бы я смог заманить сюда офицеров и избавиться от нее. Вот чего я хотел.

По крайней мере, это то, что я должен был сделать.

И поэтому я решил проделать одну штуку, чтобы заставить ее сфокусироваться.

— Если ты вспомнишь, вспомнишь больше, тогда это сможет помочь твоей подруге.

Взгляд Серены заострился.

— Как?

Я был таким ублюдком.

— Если Лаксены собирались что-то провернуть, и ее заставили молчать по большей части из-за того, что она подслушала, а не из-за того, что она увидела, тогда сенатор и его сыновья возможно и не ответственны за ее смерть, но им пришлось иметь с этим дело. А это уже лучше, чем ничего.