…

Мое сердце все еще сильно стучало минуты спустя, даже когда он вышел из меня, вызывая крошечные искры экстаза, проходящие через мое тело. Он отпустил мои запястья, но я не двигала руками. В этот момент я была, как желе.

Обхватив нежно мои щеки, он приподнял мой подбородок и поцеловал меня снова, долго и глубоко, что было больше похоже на заявление своих прав, чем на что-либо другое. Когда он скатился с меня, я думала, что он оставит пространство между нами, но он привлек меня к себе, прижимая к своему боку.

Я положила руку на его прохладную грудь, было необычно чувствовать биение его сердца. Однажды мне действительно придется выяснить всю инопланетно-человеческую фигню, и как это работает, но сейчас не время для урока физиологии.

— Это…это было удивительно, — сказала я, закрывая глаза.

— Я знаю. — Он очертил ленивый круг над моим бедром. — Это было даже лучше, чем я представлял, а у меня довольно дикое воображение.

Я улыбнулась на это. Но в моей голове вертелось так много вопросов. Что это значило для нас? Секс меняет что-то? Мне все еще нужно восстановить свою жизнь с Хантером или без него, но захочет ли он быть частью этой жизни? Сможет ли он? И было ли тепло, цветущее глубоко в моей груди, сигналом чего-то большего, чем послеоргазменного блаженства?

Но я не была готова дать ответы на эти вопросы.

Я прижалась ближе, скользнув своей ногой по его.

— Есть кое-что, что я не могу понять.

— Всего одна вещь? — Удивление в его голосе сделало улыбку на моем лице еще шире.

— Зачем правительству разрешать пришельцу приобретать такую власть, став сенатором? — Спросила я. — Похоже, они просто напрашиваются на неприятности.

Хантер перекатился на бок, лицом ко мне.

— Я думаю, правительство считает, что они всегда могут управлять ими и позволяют им получить власть по человеческим стандартам, чтобы Лаксены были удовлетворены.

Вся эта Лаксен/человек/Аэрум политика увлекала меня.

— Разве нет? Быть сенатором довольно могущественная работа.

— Быть сенатором ничто для расы пришельцев, которые правили галактикой тысячи лет. — Он приблизился, обнимая своей большой рукой меня за плечо. — Но люди — не в обиду- по-прежнему думают, что они на вершине пищевой цепочки. Как думали Лаксены, когда мы впервые появились. Их невежество сделало их слепыми к тому, на что действительно Лаксены способны.

Я вздрогнула, отчасти из-за того, что он сказал, и частично из-за скольжения его руке вниз по моей. Костяшками пальцев он погладил мою грудь и я придвинулась ближе. Его член был тверд снова или же он никогда не расслаблялся. Толстый и вызывающей чувство гордости длины, он чувствовался между нами.

О, вау.

Переключив внимание на его лицо, я покраснела, когда увидела его понимающую усмешку.

— На что Лаксены действительно способны?

— Все, что угодно. Все. — Его рука сдвинулась по моему бедру. — Если они хотели бы владеть Землей, они смогли бы.

— Они будут? — Когда он рывком потянул меня на себя, я испустила легкий вздох. — Они сделают это?

Хантер пожал одним плечом.

— Я не знаю, но однажды население Лаксенов возрастет. Они могут численно превзойти людей.

Его рука скользнула по изгибу моих ягодиц, его палец скользил опасно близко.

— Что насчет Аэрумов?

— Хотим ли мы править Землей? — Его другая рука, на которой я лежала, напряглась вокруг меня. — Аэрумов не сильно беспокоит правление целым человечеством. Мы более заинтересованы в вещах, которые удовлетворят нас.

Мои брови изогнулись на это.

— Нам скоро нужно отправляться в дорогу, — сказал он. — Мне кое-куда нужно зайти.

— Хорошо.

— Но у нас есть еще несколько минут.

Тепло растеклось по моему телу. — Для…?

Другая улыбка образовалась на его губах, и тогда он перекатил меня, посадив сверху одним плавным движением, насаживая на себя одним жестким толчком.

— Этого.

Выгнув спину, я положила руки ему на плечи, чтобы удержать себя, когда он вцепился мне в бедра. Сквозь полуоткрытые глаза, я видела, как он смотрел, где мы были соединены, когда он поднял и опустил меня вниз. Затем его глаза поднялись вверх, встречаясь с моими. В тот момент, казалось, мир остановился, как помпезно это бы не звучало — были только мы. Больше ничего не существовало, я потерялась в нем.

…

Секс никогда не был таким прежде. Вместо удовлетворения сильного желания и освобождения, это превратилось в удовольствие иного рода. Даже в те моменты, пока я держал её в объятиях после первого раза, я уже осознал, как непохоже это было на мои прежние похождения. И после второго раза, я хотел, чтобы она кончила…и я хотел её снова.

Черт, я хотел ее примерно еще сотни раз.

Когда я смотрел, как она одевается в джинсы и просторную рубашку, я захотел взять её снова. Сзади. У стены. На полу. Где угодно.