— О чем ты? — растерялся Круглов.

— Я, как умная женщина, знаю, что любой писатель скиснет без новых впечатлений. Я занята, а ты нуждаешься в энергии. Ты же талант!

— Думаешь?

— Даже гений! — с патетикой заявила Елизавета и тут же деловито пояснила: — Должен же кто-то тебя зарядить. Я не против, если это будет Валерия. Она моя подруга, и хорошо уже то, что я точно знаю: от нее ничего не подцепишь.

Круглов возмущенно фыркнул, а Елизавета заверила:

— В любви это самое важное в наше время. Ты забыл, в мире свирепствует СПИД, — напомнила она.

Круглов тоже напомнил:

— Я не забыл. Я о СПИДе пишу.

— Вот и прекрасно, — одобрила Елизавета. — Пиши. У тебя это очень хорошо получается. По этой причине Валерия самая подходящая кандидатура. Так что не кобенься, не рефлексируй, а отдайся здоровым инстинктам. Уж они-то не подведут.

— То есть? — окончательно растерялся Круглов.

— То и есть: организм лучше знает, что ему нужно!

— А ты?

— А я знаю, чего хочет твой организм, и, как умная женщина, перетерплю, — с пафосом сообщила Елизавета и закручинилась: — Мы, бабы, собственницы, но я понимаю, что нельзя идти на поводу у своего эгоизма. Ты творец и находишься в обществе на особенном положении. К тебе не подходят обычные мерки…

До Круглова дошло наконец — он сомлел.

— Лисавет, ты свята-ая, — опускаясь на колени и целуя тонкие руки невесты, восторженно выдохнул он.

Гладя Круглова по голове, Елизавета с ним согласилась:

— Я святая, и то хорошо, что ты это понял. Я же чувства твои понимаю. Вижу тебя насквозь: душой ты никогда мне не изменишь. Душой ты святой.

— Никогда! — пылко заверил Круглов. — Душой я святой! Ты у меня единственная!

— Вот и чудесно, — нежно улыбнулась Елизавета. — А тело у всех грешное. Так что не будь смешным и скорей переспи с Валерией, раз уж послала ее судьба.

— Да-а, пожалуй следует этим воспользоваться, — задумчиво согласился Круглов, поднимаясь с колен. — Но, Лисавет, надеюсь, ты понимаешь: как честный человек я обязан девицу предупредить, что впоследствии никак не могу жениться.

Со всей серьезностью Елизавета ответила:

— Разумеется, дорогой. Ты не способен на бесчестный поступок.

Этой же ночью Валерия была Кругловым приглашена на чтение новых отрывков романа. После пылких поцелуев, уложив ее на кровать и торопливо расстегивая кофточку, Круглов признался:

— Сожалею, но не смогу на тебе жениться.

Валерия опешила:

— Почему?

— Потому, что совсем не умею и не могу жить без… Без своей невесты. Мы с ней практически муж и жена, почти состоим в браке.

— У меня тоже Французский есть, — вскакивая с кровати и лихорадочно застегивая кофточку, сообщила Валерия. — Да, у меня есть Французский. Он, хоть и подданный, но умница и философ. И вообще, он очень хороший.

Щеки ее пылали, в глазах стояли слезы.

— Хорошие люди — большая редкость, — деловито заверил Круглов, гадая: «Сорвалось или нет?»

— Какая я дура, — дрожащими губами произнесла Валерия и зарыдала.

«Влюблена в меня, словно кошка, — восхитился Круглов и с опаской подумал: — Не наложила бы руки на себя, когда ее брошу».

Валерия действительно была в отчаянии. До рук дело, конечно же, не дошло, но неизвестно как все обернулось бы не затренькай ее мобильный. Как раз в этот драматичный момент позвонила Елизавета, которая даром времени не теряла, подстегнутая признаниями своего жениха.

— Лерка! — радостно закричала она. — Я нашла! Нашла! Лерка! Он холост и бас-но-сло-вно богат! Просто ку-куру-куку как я за тебя рада!

— Не рано ли? — усомнилась Валерия. — Я его даже не видела.

— Абсолютно уверена — он наш!

— Да кто, он?

— Это просто судьба! — восхищенно тараторила Елизавета.

Похоже, она действительно была чрезвычайно довольна и даже рада.

— Такого можно брать и без моей методы, с методой же скрутим его в два приема, — заявила она и неожиданно спросила: — Ты где?

— Я здесь, — растерялась Валерия, ругаясь в душе, что толком не научилась врать любимой подруге.

Но Елизавета была слишком увлечена, а потому, не дожидаясь ответа, скомандовала:

— Лерка! Дуй сейчас же ко мне!

— Прямо ночью?

— Времени мало. Завтра конкурс!

— Конкурс?! — Валерия мигом забыла про поражение, про Круглова. — Конкурс! — запаниковала она.

— Да! Да! — радуясь, подтвердила Елизавета. — Конкурс! И ты его выиграешь!

— Сомневаюсь…

— Никаких «сомневаюсь»! У нас впереди целая ночь!

Старик Кляйст был разъярен — пожалуй, таким его никто не видал. Презрев важнейшие дела, он, словно юнец, стремительным броском перемахнул через океан и злым коршуном ворвался в греческую резиденцию Дорофа (якобы отбывшего на отдых).