– То есть мне теперь придется прикрывать рот и нос, когда буду чихать? А то так и пожар может случиться.

– Или наводнение...

– Кстати, - спустя пару минут громкого чавканья спросил Стижиан, - а какая настоящая фамилия мастера Млинес?

– Понятия не имею. Честно говоря, я сомневаюсь, что Млинес - её настоящее имя, что уж говорить о фамилии. И лучше не спрашивай у неё, даже не помышляй - если эта женщина скрывает своё настоящее имя, то на это есть причины.

Снова тишина и чавканье. Время перевалило за полночь, на улице было тепло и Тео рискнул открыть окно, не смотря на рычание дежурного послушника. Подул легкий ветерок и палата наполнилась свежим, теплым воздухом, несущим запах роз:

– Романтика... Помню в городе Кайлинн были такие же вечера: теплые, черные, а во время фестивалей воздух пропитывался сладким дурманящим запахом алкоголя.

– Ты бывал в Кайлинне?

– Да, был. Девятнадцать лет назад, ну или около того. Зря набираешь в грудь воздух, выговариваться сейчас буду я. Видишь ли... Я был молод. Был такой же, как ты - учился в этих стенах, был преуспевающим учеником, меня любили наставники и не любили сверстники. И однажды Млинес отправила меня в Кайлинн... Богиня видит, как она тогда смеялась, будто знала, что я там натворю.
– Тео скрестил руки за спиной и закатил глаза, так что Стижиану вдруг показалось, что отцу плохо.

– Пап, ты в порядке?..

– Да. И насчет этого "пап". Ты хоть знаешь, как мне трудно это слышать? Ведь я поехал в Ринельский приют по просьбе Млинес, которой, видите ли, приснился сон, не дававший ей покоя. И отправила она именно меня, и там я нашел тебя.

– Это ты сейчас вообще к чему?

– Стижиан, я, как и ты, за несколько месяцев до своего восемнадцатилетия стоял у мраморных колонн и получал свои пятьдесят ударов плетью по спине.

– Ну, об этом можно было догадаться по выражению лица Млинес...

– Не перебивай меня!
– Тео чуть повысил голос, но тут же понизил его обратно.
– Стижиан. Там, в Кайлинне, девятнадцать лет назад у меня была связь с женщиной. Не спрашивай её имени, не спрашивай про её голос или какие-то черты лица - я был настолько пьян, что не помню ничего о ней, ничего, кроме того, что мы с ней были вместе. Молчи. Ничего не говори. Ты у меня мальчик сообразительный, и, несмотря на недавнюю кровопотерю, должен уж догадаться, что есть нешуточная вероятность того, что твоим кровным отцом являюсь именно я. Но это лишь маленький шанс. Предположение.

– Да какая разница? Кровь кровью... Вон Эйра мне кровная мать, и что?

– Млинес того же мнения.

– Хе-хе.
– Стижиан расправил одеяло и попытался опустить затвердевавшие ноги на пол. Он оказался холодным, а ноги совершенно отказывались слушаться, и поэтому максимум, которого Стижиан смог добиться, был переход из положения лежа и положение сидя.
– Пап, мне все равно, чья во мне кровь. Я и о матери то вспоминать не люблю, и честно говоря, единственное, что меня сейчас беспокоит, это никак не моя родословная, а мои ноги. Ай...

– Кровообращение сбилось?
– Тео отошел от окна и присел рядом с сыном.

– Да... Завидую я оранским медикам - у них есть препараты разгоняющие кровь.

– Деточка, твое тело способно излечивать такие раны, на которые у оранских зубрил ушло бы не меньше месяца. К тому же, кристаллы восстановили твой сосуд, а не твое тело. Системе регенерации нужно время до перезапуска. Надо бы ещё с пол часика подождать, пока все в норму придет.

– Полчаса... Представить себе не могу, как солдаты живут - он любого пореза, любой мелкой раны могут умереть!

– То, что для тебя мелкая рана, для солдат и вообще для любых людей - смертельная потеря крови, болевой шок и ещё несколько десятков названий, с которыми я не знаком.

– Больно-то как... Мне кажется, наказание пережить было легче, чем переждать этот отек.

– Стижиан, я не понимаю.

– Чего?

– Она же не красивая.

– Кхм.
– Он повернулся к отцу и грозно взглянул на него.
– Не правда.

– Да нет, правда, она же плоская как эта кровать!

– У неё лицо красивое... И кожа нежная, волосы шелковые, от неё потрясающе пахнет...

– Ладно, ладно. После выпуска поедешь к ней? Она уже наверное в Оране.

– Да, придется ехать. Знаю, ты любишь рассказывать о легкости первой любви, но мне все равно будет нечего делать...

– Нечего делать? Дитя моё, на западе республики голод, а на юге сошедшие сума отряды инквизиторов огнем и камнем проповедуют мир и благочестие. Поверь, тебе будет чем заняться...

– Огнем и камнем? Ах да, их тоже не учат владению холодным оружием. И что же они сейчас учиняют?