Вынув из кармана карандаш, он покрутил его перед глазами, а потом попросил своего присного отпустить одну из рук миллионера.

Сунув карандаш между пальцев Андрея, он сжал его ладонь в дружеском приветствии…

Боль, пронизавшая мозг Мартынова, заставила его легкие разорваться криком и заглушить ночной прибой.

– Начинай говорить, сукин ты сын!.. – взревел Джексон и с размаха всадил носок туфли от Prada в бок русскому.

Если печень не разорвалась, значит, буду жить, пронеслось в голове Андрея, и он, помутившись сознанием, повис на руке стоявшего за его спиной громилы.

Уже готовый к пытке ямаец с наструганными из ветки иглами раздумывал, что делать дальше. Босс просил не бить русского, чтобы развязать ему язык. А сам вырубил его как только представилась такая возможность.

– Ладно, леди, – решительно развернулся в сторону Сандры Джексон, – ваш муж оказался крепким малым. Посмотрим, что знаете о его банковских счетах вы.

Сандра была тут же брошена на песок, и сильные черные руки принялись срывать с неё одежду. Выворачиваясь и крича, она понимала, что выиграет от этого не больше минуты. Все закончится тем, что её ударят по голове, оглушат, как рыбу, а потом дело все равно будет сделано.

– Если ты, обезьяна, сделаешь то, что надумал, я вырву тебе глотку…

В какой-то момент показалось, что голос донесся сверху. В этой ситуации говорить таким тоном такие слова мог только Господь или Ангел Семи Церквей, ниспосланный Им на Землю для проповеди. Кто-то из них двоих, но никак не полуживой русский.

Приглядевшись, Джексон увидел и ожившую жертву, и лежащего на земле присного. У последнего был свернут на сторону нос и, кажется, шея, а дульный срез тупорылого «узи» в руке Мартенсона был направлен в сторону костра таким образом, чтобы одной очередью свалить с ног всех, если это понадобится.

– Отпустите девчонку.

– Девчонку? – повторил Джексон. Он без страха, но с удивлением следил за Сандрой, собиравшей с земли одежду. – Так миссис оказалась мисс? – и он рассмеялся. – Мартенсон, вы не будете стрелять. У вас на счету десять миллионов, и что вам совершенно не нужно, так это полицейское преследование. Вы даже с оружием боитесь меня. Боитесь, но не ненавидите, потому что я прав, а вы мой дебитор… Убейте её.

Какое-то мгновение на берегу царила тишина. Никто из присутствующих не понял существа приказа. Зачем её убивать?

И лишь когда желваки снова появились на скулах «босса», один из его людей вскинул оружие…

И грянул выстрел.

Палец Мартынова дрогнул на спуске, но в последний момент он успел остановить его стремительный ход. Неожиданный грохот пистолета тридцать восьмого калибра в стороне от костерка привел в замешательство не только его. Ямаец, уже собравшийся было разрядить весь магазин в русского и его подружку, замер и оглянулся.

– Ни с места!.. – прокричал из темноты испуганный голос. Он принадлежал человеку, только что выстрелившему над головами группы не понравившихся ему людей. – Полиция Нью-Йорка, уроды! Встать на колени!! На колени!!

Мартынов знал многих копов США. Большая часть из них владела собой и начинала контролировать внезапно образовавшуюся экстремальную ситуацию сразу, без проволочек. Однако были и такие, кому прилива смелости хватало лишь на то, чтобы потребовать от подозреваемого бросить оружие или, как сейчас, встать на колени. В дальнейшем, если подозреваемый не повиновался, они удалялись от места происшествия настолько стремительно, насколько хватало натренированных в полицейской академии ног, и тут же начинали вызывать подкрепление всего штата, заявляя при этом, что происходит нечто ужасное.

Русский мент, если уж он зачем-то забрался ночью под мост и приказал шестерым здоровенным мужикам бросить оружие, пойдет напролом и никого на помощь звать не будет. Он лучше перестреляет всех к чертовой матери, а потом полгода, пока над ним висит прокурорская проверка, будет сидеть в кабинете и доводить до ума запущенные за пять последних лет сыска бумажные дела.

И сейчас Мартынов узнал этот голос. Он звучал, как изношенная струна скрипки – жалобно и высоко. Этого только тут не хватало, пронеслось в голове Андрея. Ему и выстрелить не дали, и толку от такого вмешательства – на грош. Сейчас негры рассосут тему, и этот пискун умчится в ночь.

Те же мысли, видимо, возникли и в голове Джексона. Высоко вскинув брови, он некоторое время смотрел в темноту, и лишь когда истекли все сроки для последующего окрика, должного убедить преступников, что полицейский не шутит, начал улыбаться.

– Это кто там тявкает? – спросил он, глядя на стоявших сбоку от него подельников. Он заражал их вирусом уверенности.

Мартынов не опускал рук с зажатым в них «узи» и следил за событиями без комментариев.

– Полиция!!! – совсем уж в фальцете зашелся голос из темноты. – Покажите мне руки!..