— В сорока милях от нас во льдах застрял, за ночь отнесло на полмили назад, — быстро ответил Овсюгов.

— А штаб Армии знает об этом? — обратился Мартьянов к Гейнарову.

— Радировал, — коротко ответил тот.

— Зарежут нас! — Мартьянов резко махнул рукой.

Гейнаров озабоченно проговорил:

— Фураж на исходе. Пятидневку еще продержимся на строгом пайке. Овес есть, не хватает сена…

— Еще испытание! — прервал его Мартьянов. — Лошади отощают, подвозка бревен приостановится, стройка задержится… Но, что бы ни было, а темпов не снижать! Мы ограничены сроками. Понимаете?..

Северная зима словно испытывала выдержку и выносливость людей гарнизона. В тайге то поднималась пурга и бушевала несколько дней, то стихала, но сразу крепли морозы. Тогда звонко потрескивал лес, дым от костров и труб поднимался тонкой струйкой и растворялся в синем небе.

Дежурные не жалели дров и беспрестанно топили печи, названные «окопками». Здесь все напоминало фронтовую жизнь. Не было еще ни столовой, ни клуба, баня помещалась в землянке. Воду грели в огромных котлах, привезенных из соседнего леспромхоза. Мартьянов следил за чистотой: подразделения мылись каждую пятидневку.

Палатки раскинулись в ложбине в несколько рядов. Это был полотняный город на снегу. У каждой палатки висели надписи: «Штаб», «Амбулатория», «Первый взвод», «Артвзвод», «Взвод связи», «Пульрота», «Музвзвод», «Ленуголок», — указывающие на подразделения гарнизона в тайге. Комбатр Шехман внес частицу своего творчества в сооружение этого города. В палатке, где обедали командиры, он повесил плакат «Столовая начсостава». Тропку до красноармейских палаток он назвал «Проспектом командиров». Над ним шутили:

— Где же проспект?

— Не спешите, товарищи, — отвечал Шехман. — Здесь будет «Проспект командиров». Жители будущего города — наши сыновья в каком-то году вздумают отпраздновать юбилей. И представьте одного из них выступающим с воспоминаниями. Взглянув на пожелтевшие фотографии, он расскажет, как возник этот город и почему улица называется «Проспектом командиров». Кто знает, быть может, к тому времени и Красной Армии, и командиров, и красноармейцев не будет, а заменит нас всенародная милиция.

— Ты фантазер, Шехман!

— Фантазия — качество высочайшей ценности, учит Ленин. С нею и жить легче, и работать спорее. Вы здесь видите просто тропу, а я — «Проспект командиров», гуляю по его асфальту, залитому неоновым светом.

— Правильно, Шехман! Тут будет «Проспект командиров», — откидывая козырек и входя в палатку, подхватил Мартьянов, — только сроки-то чересчур длинны, сократи-ка их…

Его кряжистая фигура распрямляется, и на скуластом лице пробегает улыбка. Все встают, приветствуя старшего командира.

— Продолжай, жизнерад… Тебя на выстрел слышно. Артиллерист! Голос-то натренировал, хорошо говоришь…

Когда Мартьянов подходил к палатке, он услышал горячий спор. Понравилось Мартьянову, что Шехман смело заглядывает вперед. Думал, войдет к командирам и так же горячо скажет: «Наш город не будет похож на Ленинград, Москву, Хабаровск, Владивосток. Таких городов еще не знает никто.. Тут тебе — заводы, порт, подвесная дорога через Татарский пролив на Сахалин, как огромный виадук».

— Мы тут такое бабахнем, что многим и во сне не приснится, верно, Шехман?

— Об этом и я говорил.

— Человек с любовью все сделает, только сроки-то длинноваты… — Ласковый тон Мартьянова быстро меняется, — такой передышки нам не дадут. Международное положение тревожно…

— А внутреннее? — спрашивает Овсюгов.

— Внутреннее тоже! — густым голосом продолжает Мартьянов. — У лошадей выходит фураж — овес, сено. Выдаем полнормы на день. Радировали в штаб Армии. Ответили: «Сено отгружено пароходом». А пароходы здесь, как утки, раз в году появляются, — и, обращаясь теперь только к Овсюгову, приказал:

— Надо запросить еще Хабаровск, — и другим тоном ко всем командирам: — Что делать? Лошади с ног валятся!

Разговор сразу смолкает. Все задумываются: положение действительно тревожное.

— Парохода ждать, — несмело говорит Шафранович.

— Парохода еще декаду не будет, — ответило сразу несколько голосов.

— Меньше работать на лошадях…

— А темпы строительства? Нельзя.

— На Амур… В колхозы… — предложил отсекр партбюро Макаров.