Пилоту оставалось лишь покачать головой. Все-таки исход из отеля и дальнейшее путешествие отдавали стопроцентной авантюрой. С другой стороны, Леве оставалось благодарить судьбу за эту авантюру: топать в одиночку до границы по враждебной территории ему нравилось меньше, чем в компании хоть и бывших, но соотечественников.

Походный лагерь еще спал. Никому не было дела до разыгравшейся в небе драмы. Ну, сбили кого-то, так ведь он наверняка что-то бомбил. Может, даже аэродром, с которого в итоге не удалось вылететь домой. На то и война, чтобы кого-то сбивали, и главное тут – чтобы все действо проходило в стороне, напрямую не касаясь тебя. После долгого ночного перехода по песку народ, как говорится, ног не чуял, и даже жесткое ложе ничуть не мешало отдыху. Лишь Вояка поднялся, пошел навстречу, остановился, критически осматривая летчика. Взгляд при этом у предводителя отдыхающих был такой, что поневоле захотелось вытянуться во фронт, как перед главнокомандующим.

– Сеген Лев Коган, – доложил пилот.

– Это примерно старший лейтенант? – прикинул Вояка. Свою фамилию он не назвал, так же как, несомненно, имевшийся у него не сейчас, так когда-то чин.

– Наверное, – отозвался летчик. Связь с прежней родиной он утратил давно и не очень ориентировался в российских воинских званиях.

– Что случилось, ясно. О задании не спрашиваю – безразлично. Два сугубо практических вопроса. ВВС, в смысле военная авиация у Египта осталась? Хотя бы на уровне вертолетов? И второй – границы все там же или уже приблизились?

Судя по всему, Вояка не сомневался в успехе коалиции. Арабы воевали намного хуже своих противников, вся история конфликтов в регионе говорила о превосходстве небольшого израильского государства, и трудно назвать причину, по которой ситуация может вдруг измениться. Разве что Иран окажется крепким орешком, но до него отсюда далековато, а речь идет о конкретной стране. Плюс, вне зависимости от личных симпатий и антипатий, а также абстрактных политических расчетов, имелся полный резон желать успехов той стороне, которая может отправить на родину. Египтянам не до каких-то отдыхающих, следовательно…

– Авиации у египтян больше нет. А вот ПВО осталась, – слегка улыбнулся летчик. – Насчет границ сложнее. Наземная фаза операции началась недавно, продвижение было, однако насколько и в каких направлениях, не знаю. Не мой уровень. По-любому фронт приблизился ненамного. Сотня километров в данном случае не расстояние.

– Ладно. Будем считать: надежда перейти на ту сторону поближе имеется, однако исходить следует из прежнего состояния границ, – сделал вывод Вояка. – Сейчас будем поднимать людей, узнаем, у кого имеется что-нибудь из одежды, подходящей по размеру. Вертолетов у египтян нет, а вот машины наверняка сохранились. И встречаться с каким-нибудь ищущим сбитых летчиков патрулем тебе, сеген, явно не следует. Комфорта не обещаем, медицинской помощи – лишь на самом примитивном уровне, но пища у нас кошерная, вода пока имеется. Как-нибудь продержишься до прибытия спасательной группы. Имей в виду – долг платежом красен, как говорили на бывшей родине. Если за тобой прилетят, возьмите хотя бы кого-нибудь из женщин. Большего не прошу. Просто им труднее. И сейчас, и если что случится.

Это была едва ли не самая длинная речь Вояки на памяти приятелей. Обычно он предпочитал отмалчиваться, говорил короткими рублеными фразами, без особых пояснений или развернутых тем.

– Что смогу – сделаю, – сказал Лев.

Допытываться, насколько он говорил искренне, а насколько – из желания спастись, никто из мужчин не стал. Лишь бы сдержал обещание, а побудительные причины не так уж важны. Пусть невелик у спасенного чин, но вдруг сумеет уговорить, чтобы взяли на борт хоть кого-то! И остальным сразу станет легче, как всегда становится в трудных ситуациях, когда не обременен прекрасным, но порою таким беспомощным полом.

Александру очень захотелось, чтобы этим кем-то оказалась Дина. Она же похожа на представительницу определенной нации, так почему бы и нет? Уж евреи своих не бросают. Пусть, по ее словам, это гены только отца, а не матери, но очень ли станут разбираться в горячке?

– Ладно. Подъем. Подыскиваем одежду и уходим. Не стоит надолго задерживаться, – коротко распорядился Вояка.

Быстро уйти не получилось. Люди вставали еле-еле, многие сразу начинали жаловаться на отлежанные бока, стонали, не без ненависти смотрели на пески и море. Группа еще не сплотилась, по существу, это было довольно случайное собрание людей, но отнюдь не спаянный общими интересами отряд, да и появится ли необходимая в трудных ситуациях спайка? Вполне вероятен обратный вариант, когда все перессорятся, вступят в конфликты друг с другом и разбредутся в разные стороны. Хорошо еще, если без драк и прочих эксцессов.

– Не ваши?

Небо высоко-высоко прочертили инверсионные следы двух самолетов. Пусть что угодно говорят про беспилотные аппараты, да только летают последние низенько-низенько, а порою появляется необходимость взглянуть на общую панораму с большой высоты.

– Откуда я знаю? – Лева уже успел переодеться в какую-то порядком выцветшую майку и шорты до колен и теперь совсем не походил на боевого летчика. – Очень высоко идут. Даже тип не определить. Но у египтян авиации нет. Может, наши, может, европейцы или американцы. Группировка у них большая.

Одна беда: найти пропавшего пилота пара самолетов заведомо не могла. Разве что он полный идиот и продолжает сидеть рядом с разложенным парашютом. Искать скорее всего будут при помощи все тех же беспилотников и, уже найдя, вышлют на помощь вертолеты. Если найдут. Просторы бескрайни, враги тоже наверняка не дремлют, и кто будет первым – под огромным вопросом.

Но все-таки тронулись в путь. Кое-кто успел не то позавтракать, не то, судя по времени, пообедать немудреными консервами, кое-кто отказался даже от них. Жара донимала, и многим казалось: съесть что-либо решительно невозможно. Лишь пить, пить и пить, хоть как-то спасая организм от обезвоживания.