После войны к Николаю Александровичу приходили люди из советского посольства. Он с интересом расспрашивал дипломатов о России. Его радовало, что там снова читают русскую литературу. Вместе с тем Николай Александрович огорчался, что он был известен во всем мире – Европе, Америке, Азии и Австралии, и только на его родине о нем почти ничего не знали. Вопрос о возможном возвращении в Россию был очень болезненным для философа. В 1946 году в одном из интервью он приветствовал возвращение русских эмигрантов на родину. Однажды он даже взял в руки бланк анкеты для реэмигранта. Но Николай Александрович понимал, что вернуться в страну, где нет свободы мысли, философу труднее, чем инженеру, врачу или экономисту.

В одном из разговоров с представителем посольства философ прямо сказал, что вернется только тогда, когда в СССР будут изданы все его книги, написанные в эмиграции. Вскоре неофициальные переговоры о возвращении на родную землю прекратились. В 1946 году вышло постановление «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», направленное против многих советских литераторов. Бердяев выступил в защиту А. Ахматовой и М. Зощенко со статьей в выходившей в Париже газете «Русские новости». После этого возвращение стало невозможным.

Меж тем известность Бердяева в мире росла. Весной 1947 года Кембриджский университет присвоил философу звание доктора «Honoris causa». Это было признание заслуг, из русских им удостоены только Чайковский и Тургенев. Но премии и известность мало интересовали Николая Александровича, в жизни он был очень скромным человеком. Именно поэтому он всячески откладывал поездку в Англию, официальные почести тяготили его. В июле он все же поехал в Кембридж. Присвоение доктората прошло очень торжественно. Бердяев, облаченный в красную мантию и бархатную шапочку, участвовал в почетном шествии. Зал был переполнен. Николай Александрович шел в первом ряду, за ним шли министр иностранных дел Бевен и фельдмаршал Уэвелль, бывший вице-король Индии, получившие степени докторов права.

Этой же весной Николай Александрович получил из Швеции сообщение, что его выдвигают кандидатом на получение Нобелевской премии.

По воскресеньям в доме Бердяева продолжали собираться люди, ищущие интеллектуального общения. Среди иностранцев бывали не только французы, англичане и американцы – приходили японцы, китайцы, индусы. 21 марта 1948 года гостей было особенно много. Говорили о проблеме зла. Поздно вечером, когда все разошлись, Николай Александрович сказал свояченице, что очень устал. Утром следующего дня, когда Евгения вошла в кабинет Николая Александровича, он пожаловался на недомогание. Утомленный бессонницей, философ спустился вниз, в столовую. За утренним кофе он сказал Евгении, что у него созрел план новой книги о мистике, он даже распределил ее главы.

Евгения Юдифовна, взволнованная сильной бледностью Бердяева, вызвала доктора. Врач приехал вечером, ничего серьезного не нашел – небольшое ослабление сердца. На следующий день Николай Александрович чувствовал себя лучше, все утро работал в своем кабинете. За завтраком, как всегда, много говорил. Обычно после завтрака он поднимался к себе, работал и после трех часов ложился отдохнуть. Было около пяти часов, когда Евгения Юдифовна услышала его слабый голос: «Женя, мне очень плохо». Она быстро поднялась по лестнице, вошла в кабинет. Побледневший Бердяев сидел в кресле за письменным столом, тяжело дышал. Когда же Евгения взяла его за руку, пульс не прощупывался, дыхание оборвалось. Доктор констатировал смерть от разрыва сердца… Похоронен Николай Бердяев на кладбище в Кламаре.

Его называли философом свободы. Николай Бердяев ставил ее превыше всего. Свобода для него была первичнее бытия. Он всю жизнь писал о свободе – свободе творчества, свободе духа. Он был убежден, что Бог присутствует только в свободе и действует лишь через нее. Свобода, по Бердяеву, не есть изоляция, но раскрытие, путь к творчеству. Он боролся за нее всю жизнь – мыслью, словом. И вынужден был признать, что эта борьба часто вела его к одиночеству и конфликту с окружающим миром. У Николая Александровича Бердяева при жизни была слава философа и мыслителя, его книги были переведены на многие языки, и только у него на родине его имя обходили молчанием…

1. Бердяев Н. Самопознание. – М.: Книга, 1991. – 446 с.

2. Бердяева Л. Профессия: жена философа. – М.: Молодая гвардия, 2002. – 272 с.

3. Башня Вячеслава Иванова и культура Серебряного века. – СПб.: Филол. факультет СПбГУ, 2006. – 384 с.

4. Осоргин М. Как мы торговали. az.lib.ru/o/osorgin_m_a/text_0110.shtml

5. Волкогонова О. www.bookshop.ua/Asp/annot.asp?bid=310009