Ответственными за операцию могли быть четверо. В первую очередь министр обороны Пинхас Лавон. Однако Лавон заявил, что операция, хоть и обсуждалась в его присутствии, но он никогда не давал разрешения на ее проведение.

Второй возможный виновник — генерал Джибли — начальник Военной разведки. Он утверждал, что дважды получал от Лавона устное распоряжение начать активные действия.

Третий — начальник штаба Моше Даян. Но в то время, когда происходили поджоги в американских библиотеках, Даян был в Вашингтоне и ответственность с него таким образом снималась.

Четвертым потенциальным виновником мог быть Поль Франк. В принципе, он мог затеять операцию на свой страх и риск, не получая ни от кого указаний на этот счет.

Но Франк сумел доказать, что получил приказ непосредственно от Мотке Бен-Цура, который в свою очередь сообщил, что подчинился распоряжению Джибли. Джибли же, как известно, утверждал, что действовал по приказу Лавона. Кто же из них лгал — Джибли или Лавон?

Ситуация была скверная. Тем более, что все относящееся к операции, надо было сохранить в глубокой тайне, настолько трагичными могли быть ее последствия для Израиля. Дело было не только в том, что один из двоих высокопоставленных чиновников — министр обороны или начальник Военной разведки — оказался лжецом.

Египетскому прокурору, который предполагал выдвинуть против Израиля столь необычное обвинение, нельзя было дать ни малейшего повода к подозрениям, что Израиль признает свою ответственность за диверсии.

Между тем в Каире обстоятельства складывались самым печальным образом. Был организован открытый судебный процесс над преступниками. Египтянам представилась возможность продемонстрировать миру детектив на тему о сионистском шпионском заговоре, основанный на истинном происшествии.

Газеты, которые всегда любили обсуждать поведение зловещих сионистов, получили наконец сенсационный материал. В Египте решили использовать этот материал в полной мере.

В январе 1955 г. обвиняемые, один за другим, занимали свое место на скамье подсудимых и давали показания.

Макс Беннет, молодой человек двадцати семи лет, единственный среди них профессионал, майор израильской разведки, который действительно мог бы повредить своей стране на этом процессе, сам решил свою судьбу. Действуя осторожно и настойчиво, он вытащил ржавый гвоздь из двери тюремной камеры, вскрыл себе вены и через несколько часов умер.

Все обвиняемые, кроме одного, признали себя виновными. Моше Марзук, не принимавший участия в диверсионных актах, заявил: «Да, я виновен, но не по той статье, по которой меня обвиняют». (Это заявление было воспринято судом как отказ от признания вины.) «Джон Дарлинг, — продолжал Марзук, — нас обманул. Я отказался сотрудничать с ним, как только понял, что у него на уме».

Виктор Леви сказал: «Я признался во всем, что сделал, но я хочу заявить суду, что воспринимал все это скорее как развлекательное мероприятие. Я прежде всего египтянин, а потом уже еврей и никогда не предполагал наносить ущерб моей родине — Египту. Живой или мертвый, я никогда врагом Египта не стану».

Самуэль Азар, уравновешенный и образованный человек, заявил: «Я не собирался предавать Египет. Взрывной механизм я выбросил в море, потому что не хотел причинить вред ни в чем не повинным людям и моей стране».

Марсель Нинио ничего не рассказывала о том, как с ней обращались в тюрьме. Она была молода и привлекательна, так что нетрудно себе представить, что там происходило. Дважды она хотела покончить с собой, пытаясь выброситься из окна в полицейском управлении. Оба раза это ей не удалось. На суде Нинио держалась мужественно. Когда ее попросили повторить признания, которые она сделала на следствии, она ответила: «Я не помню, что я говорила. Они пытали меня».

29 января были вынесены приговоры. По сути своей они не соответствовали степени виновности подсудимых.

Моше Марзук, молодой доктор, формально возглавлявший каирскую группу, но не принимавший участия в операции «Сюзанна», был приговорен к смерти. Самуэль Азар, снедаемый противоречиями между своим моральным долгом по отношению к Египту и к Израилю, и потому согласившийся на участие в операции лишь в последний момент, также был приговорен к смерти.

Виктор Леви, возглавивший диверсионный отряд, убежденный и преданный своему делу человек, — к пожизненным каторжным работам. Филипп Натансон, также действовавший по убеждению, — к пожизненному тюремному заключению. Роберт Дасса, тоже сознательный участник операции — получил пятнадцать лет. Марсель Нинио, не принимавшая личного участия в диверсиях, — была приговорена к тому же сроку. Майер Зарран и Меир Миюхас, случайные участники диверсий в Каире — к семи и пяти годам, соответственно. Еще двое участников были оправданы.

Кармона, египетский еврей, о котором мало что было известно, так же как Беннет, покончил с собой до начала процесса.

Если диверсионные акты, которые предшествовали этому громкому показательному процессу, не оказали никакого влияния на отношение Запада к новому египетскому режиму, то смертные приговоры, вынесенные Марзуку и Азару взволновали западную общественность. Никто, во-первых, не верил в справедливость выдвинутых против группы обвинений, но самое главное — факт вынесения смертных приговоров расценивался как нечто варварское. Все сколько-нибудь значительные деятели Запада пытались оказать давление на Насера и вынудить его помиловать приговоренных. Насер, по всей вероятности, не мог отменить приговор двум евреям по той причине, что всего за две недели до этого повесил вожаков движения «Мусульманское братство».