Пабло и Карлос подняли своего нового знакомца и снова усадили на стул.

– Уведите его отсюда, – кричал бармен, – или мы его вышвырнем!

– Но мы только что с ним познакомились! – попытался возразить Карлос. Однако бармен, не обратив на внимания на его протесты, повернулся и ушел.

Пабло наклонился и похлопал Макса по щекам, чтобы тот протрезвел, но это не помогло.

– Кажется, придется отнести его к нам. Ему нужно проспаться, – решил Пабло.

Друзья согласно кивнули и, взвалив обвисшее тело Макса на крепкие плечи Пабло, они вышли из бара.

Пабло босиком стоял у мольберта и напряженно работал. На нем была просторная одежда – белые штаны, подвернутые внизу, и старая блуза, заляпанная краской.

Новый знакомый Пабло и Карлоса в измятой одежде, раскинувшись, лежал на диване, стоявшем посреди маленькой студии. Макс Жакоб постепенно просыпался. Привстав, он заметил, что Пабло пишет. Еле держась на ногах, морщась от головной боли, Макс подошел к художнику.

– Как вы, дружище? Как вы себя сегодня чувствуете? – спросил Пабло, даже не обернувшись к гостю и продолжая класть на холст мазок за мазком.

– Я чувствую себя так, будто у меня мозг взорвался, – вздохнул Макс и стал искать умывальник.

Пабло рассмеялся и продолжал писать. Макс прохаживался у него за спиной, украдкой поглядывая на его работу.

– Что это? Карлик? – спросил Макс.

– Очень точно подмечено.

– Я полагаю, предмет изображения неважен. Мне кажется, я понимаю, что вы замышляете…

Пабло на мгновение остановился, с любопытством посмотрел на Макса и продолжил работу.

– И что же я замышляю?

– Дело не в предмете. Вы просто объединили маньеризм с импрессионизмом, да еще с примесью фовизма. Обширной палитре цветов вы предпочли мягкую синюю тональность.

– Все верно. Как ваша голова?

– Бедная моя голова… Но скоро все будет в порядке, – сказал Макс, оглядываясь вокруг. – А у вас есть кофе или чай?

– Простите, мы на мели… денег нет.

Макс снова посмотрел на холст, очарованный тем, как быстро Пабло работает. Крупные руки художника, накладывая краску, летали свободно, как у дирижера, творящего волшебную симфонию. Макс отошел в сторону и стал разглядывать груду холстов на подрамниках, прислоненных к стене.

– О Господи! И это все вы написали?

– Я… за последние два года…

– Вы кому-нибудь это показывали?

– Да никто не хочет смотреть.

– У меня есть друг… – Макс оживился. – У него маленькая, но известная галерея. Я думаю, вам надо с ним познакомиться.

– Звучит заманчиво, но, боюсь, мы напрасно потратим время.

– Но он продает работы Матисса и Писсарро…

Пабло положил кисть и стал вытирать руки тряпкой.

– Вы говорите, что хорошо знакомы с этим маршаном? [17]

– Дайте мне посмотреть ваши лучшие работы, – потребовал Макс.

Тут в дверь, словно легкое облако, впорхнул Карлос. Он обнимал сам себя тонкими руками, пританцовывая, и, блаженно счастливый, закружился по комнате.

– Мы с Анной едем сегодня на пикник! – сиял Карлос.

Но Макс и Пабло не обращали на него внимания: они разбирали холсты, отставляя некоторые в сторону.

– Вы слышите? – воскликнул Карлос: ему нужно было их внимание. – Я только что говорил с ней, и она сказала, что поедет. – Тут он увидел, что идет просмотр работ. – Что вы делаете с картинами?

– Собираемся заработать немного денег, чтобы было что поесть, – пробормотал Пабло.

Макс обернулся к Карлосу и улыбнулся.

– Во всяком случае, попытаемся.

– Браво! Ну а я сейчас намерен встретиться с Анной. Думаю, мы скоро поженимся.

Пабло оставил свое занятие, обернулся к Карлосу и сердито сказал:

– Полегче, Карлос. Говорю же, эта девушка – не для тебя.

Но Карлос ничего не желал слышать.

– Не говори ерунды, – отмахнулся он. – Я ухожу. Увидимся вечером в кафе «Сена», около девяти.

Карлос ушел, а Пабло и Макс стали перевязывать картины веревками.