Слушать их Заряну было интересно. Он старался все понять и запомнить, потому что чувствовал: с этими знаниями жизнь его обретает какой-то новый смысл и значение. Оказывается, вон как далеко простерлись корни его народа, как он велик и древен! Ощутив это сердцем, даже раб смелеет во взоре, расправляет плечи. В такие минуты он забывал, что тут, в чужих теперь странах, он всего лишь «товар аль-Хазари».

— Далеко же ушли вы от нас, — вздохнул он сожалея. — А каким бы сильным народом были. Очень жаль, и мои славянские пращуры, думаю, тоже жалели, что потеряли столько братьев.

— Наверное, другого выхода не было, — размышлял ирианин. — Часть наших на боевых колесницах, гоня перед собой свои стада, ушла на закат. Но мы знали, что это опять — кровь, гибель, беда. А если бы двинулись всей массой? На своих братьев, о чем тогда еще помнили?..

— Когда же это было?

— Мы, нынешние персы-иранцы, ушли от Орала и земель Семи рек последними… две тысячи лет назад.

— А мы, хинды, — две с половиной. Хетты, самые близкие братья наши, еще раньше. Но и тут без крови не обошлось…

— Как же получилось, — все любопытствовал Зарян, — что кимры, скифы, саки и иные ваши братья не пошли с вами до конца? Остались в том же Семиречье, на Орале, на Ра-реке — почему?

Ученые мужи опять с пониманием переглянулись, помолчали, раздумывая, говорить ли. Печальная это история и случилась очень уж давно, почти забылась, — надо ли вспоминать? И все-таки ирианин решился.

— Был у нас великий жрец по имени Спитама Заратуштра. Когда двинулись на новое поселение, то ли чтобы взбодрить уставших от бесконечного движения сородичей, то ли так повелели ему боги, стал воспевать оседлую жизнь и славить труд земледельца. Это — среди кочевников, чьи обычаи тоже были освящены богами! Когда он и богами распорядился как-то очень уж необычно, единый народ наш раскололся. Те, кто не приняли и отвергли его новшества, не пошли за ним. Потом еще долго шли между нами войны.

— Наши предки кимры, скифы и иные не раз ходили сюда походами…

— О, у нас о них и сейчас еще помнят! Но к тому времени тут все уже переменилось. Мы стали совсем чужими…

Уходил от того хозяина Зарян благодарный. Не за то, что отнесся по-человечески, а за то, что открыл ему истоки его народа. Продал, а скорее всего просто передал другому хозяину тоже не без умысла. Тот его, конечно, не баловал, учеными беседами не занимал, зато свел со своим родственником якобы для работ в его саду.

Первый же день среди новых людей поразил его необычайно: тут, в центре многоликого мусульманского мира, он услышал живую славянскую речь. Поначалу решил не открываться, что понимает. Лишь через несколько месяцев как-то выдал себя, и не к худу: хозяева обрадовались, взяли к себе в дом, потому что лишь в семье могли говорить на родном языке.

— Откуда вы тут? — удивился Зарян. — Тоже — через кабалу?

— Не лучше и не хуже, — невесело улыбнулся хозяин. — Много лет назад, когда арабов тут еще не было и византийские императоры вели войны с персидскими царями, нас отправили сюда на бывшую тут границу… На поселение…

— Прости, брат, кого вас, откуда?

— Мы из славян, перешедших Дунай и где миром, где войной обосновавшихся на земле ромеев. Когда Византия поняла, что долго продержаться против персов не сможет, направила сюда нас — двести тысяч человек, семьями. Ну и… выстояли. Да так и остались тут, покинутые императорами.

— Как же так? — ахнул Зарян. — О таком у нас не слыхано. Знаем, как один арабский полководец увел в полон двадцать тысяч северян и, когда те взбунтовались, велел перерезать всех. Знаем, как румский император Юстиниан Второй вот так же переселил тридцать тысяч таких же славянских семей и сделал мужчин воинами. Те, понятно, перешли к персам и помогли им разбить армию ромеев. Узнав об этом, император приказал казнить все семьи «изменников». А вот про двести тысяч у нас…

— Наверное, потому, что мы честно исполнили свой воинский долг. А потом пришли мусульмане арабы, захватили не только Персидскую державу, но и все здешние страны, — куда идти? Решили, что так хотят боги. И стали мы мусульманами тоже. Но бережем свой язык, тайно чтим своих богов.

Именно эта семья помогла ему бежать в Европу.

Венеция была интересна ему тем, что полторы тысячи лет назад, а может и еще раньше, здесь жили венеды, одни из прямых предков славян и русов. Если верить преданиям и древним авторам, то они появились там после того, как пала их древняя Троя и вся ее округа с островами и городами.

На противоположенной стороне Апеннинского полуострова поселились родственные им этруски. Впрочем, это опять не самоназвание народа! Сами «этруски» называли себя расенами, и появились они тут тоже после разгрома ахейцами Троады.

В области, где прежде жили венеды и где они построили свою прекрасную столицу, Заряну встретился городок, ласково называвшийся Трояне [25] . А в Риме ему рассказывали, что именно этруски-расены заложили на знаменитых здешних холмах город Рим, были наставниками римлян в науках, искусствах, религии, различных ремеслах.