— Что произошло?

— Да. Как я понимаю, вы пообедали в восемь. И затем вы с мистером Тонксом пришли сюда?

— Да.

— Что вы делали?

— Он продиктовал мне несколько писем.

— Ничего необычного не случилось?

— О нет.

— Отчего вы поссорились?

— Поссорились! — Тихий голос подскочил на целый тон. — Мы не ссорились, мистер Аллейн.

— Возможно, я неправильно выразился. Что вас расстроило?

— Филлипа вам все рассказала?

— Да. Это было очень мудро с ее стороны. Так что же произошло, мистер Хислоп?

— Кроме того… о чем она вам рассказала… Мистеру Тонксу было нелегко угодить. Я частенько раздражал его. Так вышло и вчера вечером.

— Чем же вы его раздражали?

— Да всем. Он кричал на меня. Я нервничал, дергался, ронял бумаги, делал ошибки. Был не в своей тарелке. Потом и вовсе все перепутал… и не выдержал. Я его всегда раздражал. Все мои привычки…

— А у него самого разве не было неприятных привычек?

— У него! Господи!

— И что это были за привычки?

— Мне не приходит в голову ничего определенного. Но ведь это и неважно?

— Например, что-нибудь, связанное с радио?

Последовала небольшая пауза.

— Нет, — ответил Хислоп.

— Вчера вечером после обеда радио было включено?

— Недолго. После… после того, что произошло в холле, — точно нет. По крайней мере, мне так кажется. Не помню.

— Что вы делали после того, как мисс Филлипа и ее отец пошли наверх?

— Пошел за ними и какое-то время слушал под дверью. — Хислоп весь побелел и как можно дальше отодвинулся от стола.

— А потом?

— Я услышал, что кто-то идет. Вспомнил, что доктор Медоуз просил меня позвонить, если начнется очередная ссора. Я спустился в холл и позвонил ему. Он велел мне идти к себе в комнату и слушать. Если бы ситуация ухудшилась, я должен был позвонить ему еще раз. В противном случае он велел мне оставаться у себя в комнате. Она рядом с комнатой Филлипы.

— И вы так и поступили?

Хислоп кивнул.

— Вы слышали, что мистер Тонкс говорил ей?

— Почти… почти все.

— И что вы слышали?

— Он оскорблял ее. Там была и миссис Тонкс. Я как раз собирался идти и снова звонить доктору Медоузу, когда услышал, что мистер и миссис Тонкс вышли из комнаты и идут по коридору. Поэтому я остался у себя.

— Вы не пытались поговорить с мисс Филлипой?

— Мы поговорили через стену. Она попросила меня не звонить доктору Медоузу и оставаться у себя. Прошло немного времени — минут двадцать, наверное, но точно не могу сказать, — и я услышал, как он снова прошел по коридору и спустился вниз. Я опять поговорил с Филлипой. Она упросила меня ничего не предпринимать и сказала, что утром сама поговорит с доктором Медоузом. Поэтому я подождал еще немного и лег в кровать.

— И как, уснули?

— Господи, нет, конечно.

— Радио снова слышали?

— Да. Какой-то треск слышал точно.

— Вы разбираетесь в радиоаппаратуре?

— Нет, у меня только самые общие знания. Ничего особенного.

— Как вы получили эту работу, мистер Хислоп?

— Ответил на объявление.

— Вы правда не помните никаких особенных привычек мистера Тонкса, связанных с радио?

— Нет, не помню.

— И вы не можете больше ничего сообщить мне о вашем с ним разговоре в кабинете перед ссорой?

— Нет.

— Не будете ли вы любезны попросить миссис Тонкс уделить мне несколько минут?

— Разумеется, — ответил Хислоп и вышел.

Вошла жена Септимуса, бледная как смерть. Аллейн помог ей усесться и спросил о том, что она делала вчера вечером. Она сказала, что нехорошо себя чувствовала и пообедала у себя в комнате. Сразу после этого она легла спать. Потом услышала, как Септимус кричит на Филлипу, и пошла к ней. Септимус обвинял мистера Хислопа и ее дочь в «ужасных вещах». Тут она не выдержала и тихо расплакалась.

Аллейн был терпелив и деликатен. Спустя некоторое время он выяснил, что Септимус прошел вместе с миссис Тонкс в ее комнату и там продолжал рассуждать об «ужасных вещах».

— Каких вещах? — спросил Аллейн.

— Он был не в себе, — сказала Изабель. — Сам не знал, что говорит. Думаю, он был пьян.

Как ей казалось, он провел у нее около четверти часа. Быть может, дольше. Внезапно он вышел, и она услышала, как он идет по коридору мимо комнаты Филлипы и спускается вниз. Она долго не могла заснуть. Из ее комнаты радио не слышно. Аллейн показал ей наконечники карниза, но, судя по всему, она никак не могла понять, чем они так важны. Он отпустил ее, позвал Фокса и снова стал перебирать все детали дела.