В ту же секунду на другом конце комнаты сигара выпала изо рта генерал-майора Стакли Уивенхоу и покатилась по ковру.

Все как один ахнули, словно вздохнул огромный зверь, а в дальнем углу кто-то опрокинул чашку.

Мистер Кэмпион обернулся, приподнявшись на локте, и на несколько секунд застыл в этом весьма неудобном положении.

Через комнату медленно шел старик Розмари, как всегда безупречно элегантный.

В петлице у него была красная гвоздика, седая грива блестела, а на удивительно гладком, лишенном морщин лице играла обычная легкая улыбка.

За ним внушительно и важно вышагивал сэр Эдгар Филипсон, врач с Харли-стрит.

Это было потрясение такой силы, что клубу «Джуниор Грейз» потребовалось все его пресловутое достоинство до последней унции.

На полпути через комнату новоприбывшим преградил дорогу мальчик, принесший свежие газеты. Увидев старика Розмари собственной персоной, он совсем потерял голову. Мальчик ткнул в старика экземпляром «Ивнинг уайр».

— Тут… тут пишут, что вы умерли, сэр, — выпалил он.

Розмари взял газету и внимательно изучил, пока все ждали в остолбенелом молчании.

— Сильно преувеличивают, — сказал он в той отрывистой манере, которая всем им была так хорошо знакома. — Забери.

Он двинулся к своему креслу. Никто не видел, как оттуда исчез Бриггз. Одни уверяют, что он прополз за ширмой на четвереньках, другие — с более богатым воображением — утверждают, что он выпрыгнул в окно, и когда позже его обнаружили — в подвале, — бормотал что-то нечленораздельное. Как бы то ни было, исчез он тихо и мгновенно.

Старик Розмари сел и, подозвав оторопевшего слугу, заказал виски с водой.

Тем временем сэр Эдгар Филипсон окинул взглядом комнату, и Филдинг, бледный и ошеломленный, поднялся ему навстречу. Старший врач был суров.

— Вот в чем беда молодежи, Филдинг, — пророкотал он приглушенно, но достаточно громко, чтобы его слышали. — Слишком поспешные диагнозы. Всегда проверяйте, прежде чем действовать, мальчик мой. Проверяйте.

И он отошел — статный пожилой джентльмен, чрезвычайно довольный собой.

Филдинг беспомощно обвел взглядом комнату, но все избегали смотреть ему в глаза. Мистер Кэмпион, единственный сочувствующий, глядел на старика Розмари, на здоровый блеск его глаз и румянец на щеках.

Филдинг молча вышел из комнаты.

Мистер Кэмпион этим вечером поужинал в одиночестве у себя на Боттл-стрит и был занят небольшим отчетом о своем участии в «Деле о желтых ботинках», которое только что было успешно распутано. Его прервал приход Филдинга. Молодой хирург был смущен и не стал этого скрывать. Он сконфуженно остановился посреди кабинета и поспешно извинился.

— Мне ужасно неловко так злоупотреблять нашим знакомством, Кэмпион, — сказал он. — Ноя чертовски запутался. Понимаете, этот старик Розмари, он ведь утром был мертвее мертвого.

Мистер Кэмпион взял графин.

— Давайте сядем, — сказал он. — И нервы успокоятся, и ноги отдохнут. Полагаю, этот случай повредит вашей… эээ… профессиональной репутации?

На правильном, серьезном лице Филдинга появилась слабая улыбка облегчения.

— Катастрофически, — ответил он, принимая протянутый Кэмпионом стакан. — Видите ли, что получается: Руперт Филдинг такой блестящий хирург, что не может отличить живого от мертвого… Все уже в курсе. Мне конец. Некомпетентность плоха в любом деле, в моем же — фатальна. Но он ведь был мертв, — беспомощно добавил хирург. — По крайней мере, я так считал. Сердце остановилось, и я проверил дыхание на зеркале, когда привез его домой. Конечно, в наши дни случаются чудеса, но творит их не старик Филипсон. По крайней мере, вчера я был в этом уверен. Странно, не правда ли?

— Да, необычно, — медленно произнес мистер Кэмпион. — А что именно вы подразумеваете под современными чудесами?

— Ну, электрический ток и все такое прочее, — расплывчато ответил Филдинг. — Понимаете, — добавил он откровенно, — я не терапевт. Я хирург. Конечно, терапию я изучал, но это не мое призвание. В лекарствах я не разбираюсь.

Мистер Кэмпион поднял взгляд, за стеклами очков его светлые глаза смотрели вопросительно.

— Вы думаете, старик мог принять нечто такое, что вызвало состояние, похожее на смерть? — предположил он.

Молодой человек твердо смотрел на него.

— Знаю, это звучит надуманно, — сказал он, — но это единственное объяснение, которое приходит мне в голову, хотя понятия не имею, что именно он мог принять. Понимаете, самое ужасное — я ничего не сделал для его спасения. Просто подумал: «Он умер», — и, решив, что надежды нет, позвонил Филипсону, как требует врачебная этика.