Обменявшись рукопожатием, молодые люди принялись обсуждать план своего опасного предприятия.

Прежде всего им понадобились прочные веревки и канаты.

Добрый дровосек печально посмотрел на недоделанную корзину, плетением которой он занимался до начала разговора с Жозефом.

— Пенька стоит слишком дорого, — с сожалением заметил он, — можно плести корзины долгие месяцы, но все равно не заработать нужных нам средств, да и лекарства твои тоже стоили денег, а аптекарь дает в кредит не больше булочника.

Протянув руку к своей одежде, аккуратно сложенной на стуле, Жозеф взял пояс и вынул оттуда золотые монеты, подаренные ему папашей Биасоном.

— Надеюсь, нам хватит этих денег, — с гордостью проговорил он.

С того самого дня все разговоры в сторожке дровосека велись только о предстоящей экспедиции в подземелья Ранкона. Вскоре Жозеф окончательно выздоровел и окреп.

Как только он смог выходить из дому, друзья направились к месту, чтобы обсудить последние приготовления к своему опасному предприятию.

Сваленный Клеманом дуб лежал на том же месте и положение дерева позволяло легко привязать к его стволу канат, необходимый для спуска в подземные гроты. Проблема спуска была таким образом решена, но как они смогут выбраться обратно с огромным грузом сокровищ?

— Сначала спустимся в подземелье, а там будет видно, — высказал свое мнение Клеман, успевший тем временем закупить веревки, канаты, киркомотыги и другие необходимые вещи.

Однажды ночью он ушел из сторожки и вернулся только на следующее утро.

На все расспросы Жозефа он лишь таинственно улыбался и хранил молчание.

— Оставь меня в покое, малыш, — наконец заметил он. — Думай-ка лучше о себе и поскорее набирайся сил. В свое время я посвящу тебя в составленный мною план.

Через несколько дней Клеман, занятый какой-то работой, неожиданно сказал, отложив в сторону молоток:

— Теперь, наконец, все готово и, если ты чувствуешь в себе достаточно сил, то мы можем сегодня же отправиться в путь.

Проговорив это, он взвалил себе на спину только что сколоченный деревянный ящик, легкий, но чрезвычайно прочный. По бокам ящика находились ручки, предназначенные для его переноски.

Жозеф поспешно собрался и через полчаса они уже шли по тропинке, ведущей их к таинственной цели.

На поляне все осталось без изменений и дуб по-прежнему почти целиком закрывал отверстие в подземные пещеры.

Усевшись на ствол дерева и помогая себе руками, Клеман быстро добрался до того места, где начиналась первая ветвь, а было это почти в самом центре бездонного провала.

Внезапно, сделав какое-то быстрое движение, Клеман исчез из виду.

Сначала Жозеф было подумал, что другу его пришел конец, но затем сообразил, что если бы с Клеманом случилось несчастье, то тот закричал бы, зовя его на помощь. Повторив действия дровосека, юноша вскоре очутился на том самом месте, где только что исчез Клеман, и тут же понял, что произошло на самом деле.

В том месте, где начинались первые ветви дуба, к стволу его был накрепко привязан канат с узлами, значительно облегчавший спуск на нижнюю площадку скалы.

Клеман уже стоял на ней, знаками приглашая Жозефа последовать за собой.

Тут только по-настоящему стала видна проделанная Клеманом гигантская работа, к тому же выполненная им ночью и без всякой посторонней помощи.

Площадка была расширена за счет выдолбленной в скале ниши и превращена в своего рода склад различной провизии.

Через пропасть было подобно мостику перекинуто толстое бревно, с обоих концов закрепленное массивными железными крючьями.

— И ты все это сделал? — вскричал Жозеф, невольно приходя в восторг от увиденного.

Ничего не ответив на этот вопрос, Клеман поднялся на две ступеньки сделанной им веревочной лестницы.

— Подожди, сейчас я спущу сюда ящик, — весело воскликнул он.

Этой ночью несколько крестьянских девушек, возвращавшихся с ярмарки в Лароше, услышали в соседнем лесу печальную песню.

— Это поет Клеман, — шепнули они, останавливаясь, чтобы послушать, но вскоре песня замолкла и тишину теперь нарушал лишь шелест листвы.

Так в этой округе в последний раз было услышано пение Клемана.

Сейчас только пять часов утра, только что рассвело и первые лучи солнца проникли сквозь закрытые ставни.

За письменным столом, запаленным бумагами, в задумчивости сидит какой-то человек. Время от времени он подымается и начинает расхаживать по комнате, потом снова садится и лихорадочно перелистывает лежащие перед ним бумаги.