— Я обвиняю Эркюля Шампиона, Матифо, доктора Туанона и рабочего Лимеля, — твердо ответил Жозеф. — Эркюль Шампион отравил своего благодетеля, графа Жоржа, и способствовал обвинению графини Элеи де Ранкон в смерти ее мужа, а доктор Туанон явился его сообщником в обоих этих преступлениях. Что же касается Матифо и Лимеля, то они виновны в убийстве на болотах несчастного графа Октава.

— Но где же ваши доказательства, сударь? — воскликнул взволнованный прокурор.

С минуту оба они напряженно молчали.

— Между нами говоря, — заметил наконец Мори-Дюкенель, — лично мне таких доказательств не требуется, я верю вам на слово, но вряд ли вашего заявления будет достаточно для суда присяжных. Отказавшись от апелляции, графиня де Ранкон сама сделала невозможным пересмотр вынесенного ей приговора. Общественное мнение настроено против графини, и я нисколько не сомневаюсь, что, попытавшись добиться ее оправдания, мы лишь ухудшим ее положение, ибо несчастной может быть вынесен еще более суровый приговор. Итак, что же я могу предпринять в сложившейся ситуации?

Поспешно схватив руку королевского прокурора, Жозеф горячо поцеловал ее, тронутый человечностью служителя правосудия.

— Поступайте как знаете, господин Мори-Дюкенель, — растроганно произнес он, — я сказал вам правду, только правду и ничего кроме правды. Поступив так, я лишь исполнил свой долг. Теперь судьба госпожи графини в ваших руках, и я уверен, что ей никогда не найти более благородного человека, чем вы, ваша честь.

— Да, да, мой друг, — вскричал королевский прокурор, — я тоже готов выполнить свой долг.

Для бедной узницы наконец настал счастливый день — Жозефу разрешили посетить ее в тюрьме, что принесло ей огромное утешение.

Не видя его во время судебного процесса, графиня решила, что он, должно быть, погиб, пытаясь спасти ее несчастного Октава. Потом ей даже пришла в голову еще более мрачная мысль:

— Он тоже предал меня! Он тоже перешел на сторону моих врагов.

Но Жозеф не умер и не стал предателем. Стоя на коленях перед своей госпожой, как перед невинной мученицей, и орошая ее руки слезами, он сообщил ей, что делает все возможное для ее оправдания и освобождения. В четыре часа Жозеф покинул тюрьму, пообещав графине навещать ее каждый день до тех пор, пока его усилия и усилия королевского прокурора не увенчаются полным успехом.

Вечером с визитом к Элен явился сам господин Мори-Дюкенель, теперь полностью убежденный в невиновности графини де Ранкон. Посещение имело неофициальный характер, королевский прокурор явился в качестве друга и защитника несчастной женщины.

По причинам, которые он уже изложил Жозефу, оправдание графини в ходе открытого судебного заседания не представлялось возможным.

Элен отказалась от обжалования приговора и теперь для повторного возбуждения дела необходимо было преследовать в судебном порядке действительных виновников преступления, но иных доказательств их вины, помимо заявлений Жозефа, Розы и самой графини, не было. Поэтому, можно было предвидеть, что Шампион и его сообщники будут оправданы и ситуация, по существу, останется без всяких изменений.

Печальное молчание графини выдавало охватившее ее чувство безнадежности, с которым она слушала королевского прокурора, полностью соглашаясь с его выводами. Голова несчастной поникла, по исхудалым щекам катились крупные слезы. Теперь она ясно видела всю беспочвенность надежд, пробудившихся было в ней после посещения Жозефа и превращения ее грозного обвинителя в преданного ей друга. Тогда она невольно говорила себе:

— Господь справедлив, судьба наконец устала преследовать меня и теперь незаслуженное наказание превратится в славное мученичество!

Однако все это оказалось пустой мечтой. Участие, проявленное к ней королевским прокурором, принесло ей не большее облегчение, чем вынесенный им ранее обвинительный приговор.

— Да свершится воля Божия! — прошептала она наконец, усилием воли сдерживая слезы. — Отбывая пожизненное заключение в этой позорной могиле, я буду по крайней мере утешаться сознанием того, что такой честный человек, как вы, верит в мою невиновность. Благодарю вас за то, что вы решились навестить меня здесь. Вы причинили мне много зла, но сделали это неосознанно, находясь в полной уверенности, что выполняете свой священный долг. Если вам для успокоения совести необходимо мое прощение, то я даю его вам от всей души. Я даю вам даже гораздо больше, награждая уважением женщины, на которую незаслуженно возведено позорное обвинение, но которая тем не менее стоит перед вами столь же чистая, как в то время, когда все уважали ее, завидуя ее счастью.

С этими словами она протянула Мори-Дюкенелю изящную белую руку, которую тот почтительно поднес к губам.

— Почему вы хотите лишить нас обоих мужества? — спросил он, продолжая удерживать руку графини, — ведь не все еще потеряно, поверьте!

— Что вы хотите этим сказать, сударь? — вскричала Элен, — умоляю вас, объяснитесь яснее.

— Да, графиня, — продолжал королевский прокурор, — я намерен вызволить вас из беды и я сделаю это, но мне необходимо ваше содействие.

— Что же я должна сделать?