Арабское нашествие началось в момент охватившего Византию и Иран экосоциального кризиса: к этому времени 26-летняя война между великими державами опустошила весь Ближний Восток. Нашествие довершило это опустошение. Ктесифон был разрушен, военное разорение привело к страшному голоду и чуме 639 г. Арабская армия, стоявшая в Палестине, потеряла от чумы 25 тыс. человек [1050] – по-видимому, около половины своего состава. Хронист Абу Юсуф писал, что после арабского завоевания стало так много заброшенных земель, что их вряд ли удастся обработать в будущем [1051] .

О масштабах произошедшей катастрофы свидетельствуют данные о поступлении налогов с Месопотамии: несмотря на то что при арабах ставки налогов возросли по крайней мере вдвое, сбор налогов уменьшился в полтора раза: с 120 до 80 млн дирхемов [1052] . Такое падение объема собираемых налогов свидетельствует об уменьшении численности населения в 2-3 раза. Имеются также данные о кадастре, проведенном арабами в 642 г. Согласно этому кадастру в Центральном Ираке имелось 3,2-3,8 млн га пашни и 0,5-0,6 млн крестьян, платящих подушную подать (взрослых мужчин) [1053] . При средней численности семьи в 5 человек общую численность населения можно оценить в 2,5-3 млн, при этом демографическая нагрузка на гектар пашни составит максимально 0,94 чел./га. Средняя урожайность в Ираке при использовании традиционных методов хозяйства составляет 13 ц/га пшеницы или 20 ц/га ячменя [1054] . Таким образом, при двупольной системе [1055] на человека приходилось около 600 кг пшеницы или 1200 кг ячменя в год – весьма высокая норма потребления. Для сравнения в 1949 г. посевные площади составляли 2,6 млн га, а население – 5 млн чел. [1056] ; таким образом, демографическая нагрузка составляла 1,92 чел./га, т. е. была вдвое больше. При этом нужно отметить, что в середине ХХ в. Ирак полностью обеспечивал себя продовольствием, а урожайность по сравнению с VII в. значительно уменьшилась [1057] .

Одним из препятствий к возрождению земледелия было то обстоятельство, что переселившиеся из Аравии племена бедуинов на новых местах продолжали вести кочевое хозяйство. Это приводило к стравливанию посевов и к конфликтам с местными жителями [1058] .

О ценах на зерно в этот период известно, что расчет налоговых ставок производился из цены 1 кафиза (13 кг) в 1 дирхем [1059] , что соответствует 0,75 динара за 1 центнер. Как мы увидим далее, по сравнению с последующим периодом это была низкая цена.

Завоевание привело к значительным социальным переменам, прежде всего в отношениях собственности. Крупные византийские землевладельцы и иранские дехканы (за исключением немногих) лишились своих прав на землю. Согласно мусульманскому праву все завоеванные земли становились коллективной собственностью мусульман, т. е. государственной собственностью; эти земли давались крестьянам в пользование под условием уплаты поземельного налога, хараджа [1060] . Харадж с земли высшего качества составлял 2 кафиза зерна и 2 дирхема с 1 джериба (0,16 га) земли. По расчетам специалистов, харадж составлял примерно 2/5 урожая [1061] . Кроме того, существовал подушный налог, джизья: с простолюдинов брали 1 динар в год, с зажиточных людей – до 4 динаров. В целом налоги были примерно вдвое выше, чем до завоевания, – они отнимали практически весь прибавочный продукт крестьян. Политика угнетения неверных нашла свое выражение в словах халифа Омара: «Мусульмане едят их, пока они живы; когда мы и они умрем, наши дети будут есть их детей, пока они живы» [1062] . Следует особо отметить, что при столь высоком уровне налогообложения частная собственность теряет смысл и сдача земли в аренду не дает прибыли. Действительно, при наделении знати поместьями власти уменьшали налоги с пожалованных земель [1063] .

Арабы были несведущи в бухгалтерии, поэтому в течение полувека после завоевания налоговые ведомости велись на местных языках, и сбор налогов осуществлялся местными чиновниками. В Персии налоги собирали местные дехкане, и хотя они в большинстве случаев утратили права на землю, это позволяло им получать доходы за счет завышения налоговых ставок. Таким образом, персидская знать до какой-то степени сохранила свое положение, хотя ввиду тяжести арабских податей дехкане не могли брать с крестьян, как в прежние времена. В некоторых случаях, по преимуществу на окраинах халифата, дехкане сохранили свои владения в качестве мульков, они владели этими землями как собственностью, уплачивая за них определенные договором налоги [1064] .

В отличие от парфян или персов арабы отказались от раздела завоеванных земель на владения знати или поместья воинов, исключения делались лишь для немногочисленных знатных лиц. Все завоеванные земли считались общим владением мусульман, которые жили в основанных ими огромных военных лагерях. Эти палаточные лагеря – Фустат, Куфа, Басра и другие – были окружены земляным валом и делились на кварталы, принадлежавшие родам и племенам; в центре располагалась большая площадь для собраний и общих молений, позже она была обведена галереей и превратилась в мечеть. Лагерь в Куфе населяли 40 тыс. воинов с семьями и рабами, четверть из них ежегодно отправлялась на войну с неверными [1065] . Все воины были переписаны в реестрах-диванах и получали жалование из казны, жалование рядового воина составляло 4-8 динаров в год и было в 3–6 раз больше оплаты византийского воина. Кроме того, воины получали 4/5 военной добычи. Е. Аштор отмечает, что «мусульманское правление с самого начала было правлением военной аристократии» [1066] .

Как это обычно бывает, завоевание страны кочевниками привело к созданию сословного общества, в котором завоеватели составили сословие воинов, а побежденные – податное сословие. Правда, в отличие от других завоевателей мусульмане принимали побежденных в свою среду, в том случае если побежденные принимали ислам. Однако обращение в ислам означало, что новообращенный должен вступить в одно из арабских племен, жить вместе со своими новыми соплеменниками и вместе с ними участвовать в «священной войне». Новообращенные считались клиентами (мавали) принявшего их племени, они занимали приниженное положение, им не платили жалованье, как арабам, они не могли жениться на арабских женщинах и стояли в мечетях позади арабов. Поэтому лишь немногие из побежденных приняли ислам в первые десятилетия после завоевания, большинство предпочло сохранить привычный образ жизни и платить подати в качестве покровительствуемых (зиммиев) [1067] .

Социальная история раннего халифата была историей социального синтеза, историей борьбы арабских, персидских и византийских традиций. Е. Аштор называет этот процесс симбиозом и отмечает, что симбиоз особенно ярко проявился в развитии мусульманского законодательства, которое адаптировало как византийскую, так и персидскую судебные практики [1068] . Как обычно, в процессе синтеза завоеватели перенимали навыки бюрократического управления и элементы автократии, для управления покоренным населением использовались местные чиновники и по возможности соблюдались местные традиции. Высшие должности аппарата управления замещались, естественно, арабами; перенимая местные обычаи, арабские наместники вместе с тем перенимали привычку к роскоши и стремление к обогащению [1069] . Уже вскоре после завоевания это привело к дифференциации внутри мусульманской общины, к появлению неравноправия и неравенства. Если второй халиф правоверных, Омар (634-644 гг), еще придерживался традиционного аскетизма и иногда спал прямо на ступенях мечети, то третий халиф, Осман, раздавал своей родне земли и драгоценности; его наместники присваивали налоговые поступления. Это вызывало возмущение в общине. «Мы участвуем в одних и тех же походах, почему же те живут в изобилии, а мы остаемся в нищете?» – говорил один арабский поэт [1070] . Перенимание чуждых арабам традиций в процессе социального синтеза привело к традиционалистской реакции. В 656 г. Осман был убит возмущенными паломниками; халифом был избран зять пророка, Али (656-661 гг.). Али попытался отстранить коррумпированных наместников; один из них, Муавия, поднял мятеж в Сирии. Началась гражданская война, которая закончилась поражением сторонников уравнительного ислама. Потерпев поражение, они откололись от основной массы мусульман (суннитов) и образовали две партии: радикальную партию хариджитов и более умеренную и многочисленную партию шиитов. Звание главы шиитов, имама, было наследственным в роду Али и дочери пророка Фатимы. После неудачных восстаний имамы были вынуждены скрываться от врагов, их имена хранились в тайне, и их называли «скрытыми имамами» [1071] .