– Вот что, графиня, – предложила она, – пусть господин де Шарни выполняет данное ему поручение, а вы отправляйтесь к себе или, если хотите, оставайтесь здесь.

– Благодарю, ваше величество, – промолвила Андреа.

– Ступайте же, господин де Шарни, – продолжала королева, увидев признательность, изобразившуюся на лице Андреа.

Не заметив или не желая замечать это выражение, граф взял жену за руку и выразил радость по поводу того, что к ней вернулись силы и цвет лица.

Затем, отвесив королеве полный глубокого уважения поклон, он удалился.

Однако уже уходя, он обменялся с Марией Антуанеттой быстрым взглядом.

Взгляд королевы говорил: «Возвращайтесь поскорее».

Взгляд графа отвечал: «Постараюсь».

Андреа же с тяжелым сердцем следила за каждым движением мужа.

Казалось, она всею своей волей старалась ускорить неторопливый и полный благородства шаг, которым он шел к двери, чуть ли не подталкивая его взглядом.

И лишь только дверь за ним затворилась и он скрылся из виду, как силы, собранные Андреа, чтобы справиться с положением, покинули ее: лицо побледнело, ноги подкосились, и она рухнула в стоявшее поблизости кресло, рассыпаясь перед королевой в извинениях за подобное нарушение этикета.

Мария Антуанетта подбежала к камину, взяла флакон с нюхательной солью и поднесла его к носу Андреа. На этот раз графиня пришла в себя гораздо быстрее – не столько благодаря августейшим заботам, сколько с помощью собственной силы воли.

Между обеими женщинами происходило нечто странное. Королева, казалось, любила Андреа, та отвечала ей искренним уважением, и между тем порою они казались не любящей королевой и преданной слугою, а врагами.

Итак, благодаря своей душевной силе Андреа быстро справилась со слабостью. Она встала, с почтением отстранила руку королевы и, склонив голову, попросила:

– Ваше величество позволит мне удалиться к себе?

– Разумеется, любезная графиня, вы всегда вольны делать, что вам угодно, этикет вас не касается. Но разве вы не хотите мне что-то сказать, прежде чем уйти?

– Я, государыня? – удивилась Андреа.

– Да, вы.

– Нет. А о чем я должна вам сказать?

– Об этом самом господине Жильбере, который произвел на вас столь сильное впечатление.

Андреа вздрогнула и лишь отрицательно покачала головой.

– В таком случае я вас больше не задерживаю, милая Андреа, вы свободны.

С этими словами королева направилась к двери в будуар, который примыкал к комнате.

Андреа, сделав безупречный реверанс, двинулась к выходу.

Но в тот миг, когда она уже собралась отворить дверь, в коридоре зазвучали шаги, и кто-то взялся за ручку с той стороны.

Одновременно послышался голос Людовика XVI, отдававшего перед отходом ко сну распоряжения своему камердинеру.

– Это король, государыня, – проговорила Андреа, отступая от двери. – Это король.

– Ну да, король, – согласилась Мария Антуанетта. – Чего вы так испугались?

– Ради всего святого, государыня! – воскликнула Андреа. – Сделайте так, чтобы я не встретилась с королем, чтобы он меня не увидел, хотя бы сегодня вечером, иначе я умру от стыда!

– Но можете вы в конце концов мне сказать…

– Все, что захочет знать ваше величество. Только спрячьте меня.

– Ступайте ко мне в будуар, – решила Мария Антуанетта. – Выйдете оттуда, когда король отправится к себе. Не волнуйтесь, вы пробудете там недолго: король здесь не задерживается.

– О, благодарю, ваше величество! – воскликнула графиня.

Она бросилась в будуар и скрылась из виду в тот миг, когда Людовик XVI уже отворял дверь в комнату.

Король вошел.

Королева, окинув быстрым взглядом комнату, любезно ответила на приветствие короля.

Затем король протянул ей руку.

– Какому счастливому случаю, – поинтересовалась Мария Антуанетта, – я обязана вашим визитом?

– Действительно случаю, вы правильно выразились, сударыня. Я повстречал Шарни, и он доложил мне, что идет по вашей просьбе успокоить всех наших вояк. Ваше мудрое решение так меня порадовало, что я не мог пройти мимо ваших покоев и не поблагодарить вас.

– Да, – отвечала королева, – я поразмыслила и решила, что будет гораздо лучше, если мы дадим войскам отдохнуть и не станем провоцировать междоусобную войну.

– Что ж, в добрый час, – согласился король, – мне приятно, что у вас сложилось такое мнение. Впрочем, я и так надеялся, что смогу вас к нему подвести.