Шрифт:
– Шкатулку доктора Жильбера? – отважилась вступить в разговор г-жа Бийо, которая в сложных обстоятельствах всегда хранила молчание, давая другим возможность действовать и говорить.
– Ну да, шкатулку доктора Жильбера! – с яростью крикнул Бийо. – И мне даже в голову это не пришло! Я даже не подумал о шкатулке! Господи, что скажет доктор? Что он подумает обо мне? Он сочтет, что я предатель, трус, негодяй!
– Боже мой, отец, а что было в этой шкатулке?
– Не знаю. Единственное, могу сказать, что поручился за нее перед доктором своей жизнью и должен был погибнуть, а не отдать ее.
И Бийо с таким отчаянием махнул рукой, что жена и дочь в ужасе попятились от него.
– Господи, отец, уж не сходите ли вы с ума? – простонала Катрин и заплакала. – Ну что вы молчите? Да ответьте же, ради всего святого! – упрашивала она его сквозь всхлипывания.
– Пьер, дорогой, – вступила г-жа Бийо, – ответь же своей дочери, ответь жене.
– Коня! Коня! – крикнул фермер. – Подать мне коня!
– Куда вы, отец?
– Предупредить доктора. Я должен его предупредить.
– Но где его искать?
– В Париже. Разве ты не прочла в письме, которое он прислал нам, что он едет в Париж? Он должен быть там. Я отправляюсь в Париж. Коня! Коня!
– И вы покинете нас, отец? Покинете в такую минуту? Оставите нас, исполненных тревог и страха?
– Так надо, детка. Так надо, – повторил фермер, взяв в ладони лицо дочери и судорожно целуя ее. – «Если ты когда-нибудь потеряешь шкатулку, – сказал мне доктор, – или, тем более, если у тебя ее похитят, в тот же миг, как только обнаружишь кражу, поспеши, Бийо, известить меня, где бы я ни был, и пусть ничто не остановит тебя, даже человеческая жизнь».
– Господи, да что же может быть в этой шкатулке?
– Не знаю. Знаю только одно: она была мне отдана на сохранение, а я позволил взять ее у меня. А, вот и лошадь. Я заеду в коллеж к сыну и узнаю, где найти отца.
Поцеловав в последний раз жену и дочь, фермер вскочил в седло и напрямик через поля галопом поскакал к парижской дороге.
IX. Дорога в Париж
Однако вернемся к Питу.
Питу несся без оглядки, побуждаемый двумя величайшими стимулами – страхом и любовью.
Страх говорил прямо: «Питу, тебя могут арестовать или поколотить, а потому – берегись!»
И этого было достаточно, чтобы Питу мчался, как лань.
Любовь же говорила голосом Катрин: «Скорее спасайтесь, дорогой Питу!»
И Питу спасался.
Воздействие этих двух, как мы уже сказали, стимулов привело к тому, что Питу не бежал, а летел.
Воистину велик бог и непогрешим в своем творении!
Длинные ноги, которые Питу казались рахитичными, и огромные колени, так некрасиво выглядевшие на балу, показали себя с самой лучшей стороны при беге по полю, а сердце его, расширившееся от страха, билось со скоростью три удара в секунду.
Да уж, господин де Шарни с его маленькими ступнями, изящными коленками, икрами, симметрично посаженными там, где и надлежит им быть, так бежать бы не смог.
Питу припомнилась прелестная басня [57] , в которой олень, глядясь в источник, сокрушался по причине своих тонких ног, и хотя на голове юноши не было того украшения, в котором четвероногий герой басни увидел некое возмещение за худобу конечностей, Анж даже упрекнул себя за то, что столь пренебрежительно относился к своим жердям.
57
Имеется в виду уже упомянутая басня Эзопа «Олень и лев».
Именно так – жердями – назвала г-жа Бийо ноги Питу, когда он созерцал их в зеркале.
И вот Питу мчался по лесу, оставив Кеоль справа, а Ивор слева; время от времени он оглядывался, чтобы посмотреть, а вернее, прислушаться, потому как давно никого не видел, обогнав преследователей благодаря поразительной быстроте своих ног: расстояние между ними, первоначально составившее тысячу шагов, возрастало с каждой секундой.
Ах, почему Аталанта [58] была замужем! Питу вступил бы с ней в состязание, но чтобы одолеть ее, ему в отличие от Гиппомена не было бы нужды прибегать к хитрости с тремя золотыми яблоками.
58
Аталанта (миф.) – знаменитая аркадская охотница, предлагавшая искателям ее руки состязаться в беге и убивающая всех, кого обгоняла. Гиппомен хитростью одержал победу над ней; во время бега он бросал подаренные ему Афродитой золотые яблоки, и Аталанта, поднимая их, отстала от него.
Правда, люди г-на Тихой Сапой вполне, как мы уже упоминали, удовлетворенные полученным трофеем, не собирались более преследовать Питу, но он-то этого не знал.
Так что за Питу никто, кроме тени, не гнался.
Что же касается людей в черном, они были полны уверенности в себе, что вообще присуще тем, кто ленив.
– Беги, беги! – бормотали они, позвякивая в карманах наградными, полученными от г-на Тихой Сапой. – Беги, глупый. Когда надо будет, мы тебя все равно отыщем.