На поставленный выше вопрос я здесь же, наперед, отвечаю следующим образом: я считаю ошибочным господствующий взгляд, что социальная политика должна заимствовать свои руководящие идеалы из чуждых ей дисциплин и, наоборот, требую автономности социально-политического идеала.

Обоснование этой точки зрения необходимо распадается на две части; в первой я постараюсь доказать, что, будучи возможным, господство чуждых идеалов в области социальной политики не необходимо и его можно избежать, а во второй – что хотя оно и возможно, но не целесообразно.

1) Зависимость социальной политики не представляет необходимости. Многие социальные теоретики держатся того мнения, что заимствование целей социальной политики извне, т. е. чуждое господство в этой области, является неизбежным. Этот взгляд, хотя и в существенно различных формах, мы находим столь же распространенным среди расовых гигиенистов, как и у представителей христианско– или этическо-социального направления. Рассмотрим же его, поскольку основательны аргументы, приводимые в защиту этого взгляда.

Как мы видели, расовые гигиенисты – сплошь люди с естественнонаучным образованием. Отсюда понятна их склонность возводить определенный порядок общественных отношений, например, тот, который, по их мнению, наиболее соответствует требованиям расовой гигиены, в сан «естественной законосообразности», в стремлении к осуществлению расово-гигиенического идеала видеть нечто само собой понятное, стоящее выше всяких сомнений и споров. Такой взгляд страдает неясностью. Нет какого-то общественного порядка «на естественной основе», существующего в силу закона природы. Кто до сих пор не уверился в этом, тому достаточно прочесть, например, книгу Отто Аммона, о которой мы уже упоминали выше. Там каждый «естественный» или необходимый общественный порядок основательно приводится к абсурду. Да и кто мог бы удержаться от смеха, узнав, что в таком «на законе природы» покоящемся обществе, как его необходимые элементы, фигурируют, между прочим, крупные торговцы, наемные рабочие и рентьеры [45] .

Это напоминает худшие времена незрелой, хвалебной «вульгарной экономии», которые мы должны бы уж пережить теперь. Впрочем, мне кажется, что автор названной книги думал сказать не такую бессмыслицу, как он сказал. Может быть он хотел только выразить мысль, что существующий порядок нашего общества построен в приблизительном соответствии со способностями живущих в нем людей, – мысль, отстаиваемую также Шмоллером и о которой можно еще рассуждать. А чудовищная идея об «естественной законосообразности» биржи и рентьеров находится вне круга предметов обсуждения для каждого философа общественности, не живущего в состоянии полнейшей невинности.

Но и положение, что идеал расовой гигиены, т. е. благосостояние рода, обязательно при всех условиях должен быть поставлен впереди всех других, как это, по-видимому, принимает, например, Альфред Плетц в его книге, – я считаю недоказанным предположением. Прежде всего, «благо рода» не есть цель высшего порядка по сравнению с какой-либо диаметрально противоположной, например, счастьем индивидуума. При известных условиях один идеал приходит в конфликт с другим, как это пыталось уже изобразить чуткое художественное творчество, – например, Гергарт Гауптман в его первом произведении, – и уже сила аргументов решает победу того или другого идеала. При этом я не хочу оспаривать возможности, что идеал расовой гигиены может доказать свое первенство перед всеми другими, например, также и перед социально-политическим идеалом, поскольку его осуществление является conditio sine qua non к достижению каких-либо других целей, о чем будет еще говорено далее. Но я имел в виду и оспаривал не эту необходимость, которая была бы равносильна практической потребности, а необходимость, желающую казаться естественной законосообразностью. Лишь против этой последней направлялась пока моя полемика.

Мнение, что социальная политика должна ориентироваться согласно заимствованному извне идеалу, т. е. признание необходимости чуждого господства идеала в области социальной политики, разделяется, по-видимому, и католическо-социальной партией. Только она обосновывает эту необходимость совершенно другим образом: она апеллирует к вере, которая лишь и может привести к предположению о неизменном естественном праве в духе католического учения. Я уже раньше указывал на то, что точка зрения социальных католиков отличается большой ясностью и определенностью, как и все учения замечательной в этом отношении школы иезуитов.

С сознанием собственного достоинства восклицает упомянутый нами Тониоло [46] : «Какая научная школа или какая социально-реформаторская партия в состоянии выставить более ясную и многообещающую программу, гарантированную опытом истории»? Социальные католики, действительно, имеют точку опоры, исходя от которой они могут строить план переустройства общественного порядка в определенном направлении. Конечно, для этого необходимо одно предварительное условие – именно вера в божественность того «естественного» порядка общества, осуществление которого должно быть целью. Католическо-социальная теория бессильна там, где это условие отсутствует. Наука может лишь констатировать это. Вступать в полемику о конечной цели социального католицизма она не может.

Наоборот, по существу научными аргументами борются этическо-социальные политикоэкономы, к которым без всяких сомнений мы можем причислить и представителей евангелическо-социального направления. Поэтому, если они видят необходимость этического идеала в социальной политике, то мы можем прилагать к их доказательствам масштаб научной критики. К сожалению, здесь в большинстве случаев совершенно отсутствует благодетельная определенность воззрений, свойственная католикам. Посмотрим же, что можно установить на основании более ясно выраженных мнений этической школы?