— Черт возьми, Бет. — Он обратно натягивает свою рубашку, но я замечаю лейкопластырь на его животе в том же самом месте, где он был наклеен в Лозанне. — Я же сказал, не надо.

Я ошеломленная лежу на полу. Ледяное мучение проходит через меня, скручивая пылающую страсть до боли пульсирующей во мне.

Черт возьми, Бет.

Черт возьми, Бет.

Черт возьми, Бет.

Когда Дерек возвращается ко мне, я чувствую, что он уже совсем не тот. Его поцелуи невероятно долгие и бесконтрольные. Он слишком сильно прижимает свое тело к моему буквально впечатывая меня в кафель. Я выхожу из себя, пытаясь высвободиться. Он сопротивляется, не дает мне сдвинуться.

Я кричу:

— Мне больно, Дерек!

Он ворчит и отодвигается.

— Черт возьми, Бет. Я не хочу тебе навредить. — Он проводит рукой по своим волосам. — Правда не хочу, но…

Я поднимаюсь и хватаю свой свитер. Я спешу к другому концу помещения, оборачиваюсь и прикрываюсь свитером, словно щитом. Одна из моих рук свободна, чтобы не дать ему подойти. Я в ужасе дрожу. Черт возьми, Бет. Черт возьми, Бет, —вот все, что я слышу. Он говорит что-то еще, но до меня не доходит.

Разве это не то, чего я хотела? То, о чем мечтала? То, о чем умоляла его? Почему я растерялась? Я хочу снова почувствовать его тепло, но ледяной нож пронзает грудь.

— Уходи, Дерек.

— Черт возьми, Бет. Мы не можем просто так все оставить. — Он кашляет.

Я бегу вверх по лестнице, забегаю в свою комнату, запираю дверь и прижимаюсь к ней. Я жду, когда он последует за мной, постучит, зная, что я впущу его, зная, что люблю его и уверяю себя, что хочу этого. Он будет нежным. Милым. И не навредит мне.

Потом он все мне расскажет. Мы поделимся друг с другом всем.

Я все жду.

Никаких шагов на лестнице.

Никакого стука.

Никто не шепчет, что любит меня, хочет меня и нуждается во мне.

Только скрип кухонной двери и зверский гул его мотоцикла, прорезающий ночную тишину.

Я ненавижу свою маму за то, что она рассказала мне об отце.

Я ненавижу его за то, что он назвал меня чертовски уродливой.

Я ненавижу Дерека.

Я ненавижу музыку.

Я ненавижу петь.

Я ненавижу пасту.

Я ненавижу Лозанну, Женевское озеро и каменные лавочки.

Я ненавижу Скотта.

И в особенности я ненавижу экономику повышенного курса.

Я засыпаю, прежде чем заканчиваю список. Прежде чем перехожу к человеку, которого действительно ненавижу. Сегодня утором я смотрела на неё в зеркало и видела всю правду.

Это все испортит. Известный совет Дерека, касающийся секса. Мы даже не дошли до этого момента, но совершенно все испортили. Я по-крупному все испортила.

А Дерек? Что насчет него? Черт, он все тоже испортил. Почему он наорал на меня из-за футболки? Он что, действительно никогда не собирается со мной этого делать? Стала ли я пошлой после всего, что было? Я снова и снова обдумываю это.

Может это пластырь на животе, находящийся в том же месте, что и в Лозанне, рассердил его? Это определенно не комариный укус. Может шрам? Тогда зачем лейкопластырь? А может там след от иглы и он не хочет, чтобы я его видела? Что за ужасные таблетки он принимает для желудка? Почему, раз за разом, все на том же месте?

Все это меня ужасно беспокоит. Даже не представляю, как должна себя чувствовать. И все из-за того, что не могу заглянуть под маленькую телесного цвета ленту.

Когда я вижу Скотта в школе, то отменяю нашу встречу у него.

— Он тебе не разрешил?

— Я была к тебе не справедлива. Я с Дереком. Ничто этого не изменит.

Скотт с лязгом захлопывает свой шкафчик и подходит так близко, что я могу чувствовать запах его одеколона. Он шепчет:

— Еще посмотрим.

Оставшуюся часть дня он снова смешной, милый и дружелюбный Скотт. Он приносит свои заметки по экономике в обед и объясняет для меня шестую главу. В хоре у него не выходит его отрывок. Он быстро занимает свое место рядом со мной и наклоняется так, что мы стоим, практически, щека к щеке — так он может слышать, как я пою его часть.

— Почему ты меня не ненавидишь?

Он пожимает плечами.

— Мазохист.

Я смеюсь.

— Спасибо, Прекрасный Принц.

— Всегда к вашим услугам, Красавица.