Афа все еще истерично вопил и кричал, но по крайней мере он был жив. Кира обвела глазами кухню, ища что-нибудь, что могло бы пригодиться — полотенца, чтобы обтереть лошадей, или еда, чтобы успокоить их, — и увидела, что у раковины было два крана: один обычный, а другой странный, от промышленного ручного насоса. Кира смотрела на краны, сбитая с толку их несовместимостью, а потом ее осенило.

— Это ферма! — воскликнула она, метнувшись к кухонным шкафчикам. — Здесь есть колодец!

— Что? — переспросила Херон.

— Эта ферма слишком далеко от города, чтобы сюда провели водопровод, поэтому они использовали колодезную воду. Под землей залегает водяной пласт, и они качали воду с помощью собственного насоса. — Покопавшись в шкафах, Кира достала оттуда самое большое ведро и бросилась с ним к раковине. — На нескольких фермах дома тоже такие есть, и только благодаря им на острове можно использовать водопровод. Эти насосы полностью автономны, поэтому должны по-прежнему работать.

Кира надавила на рукоятку, но та засохла и была тугой. Девушка распахнула холодильник, нашла банку протухших маринованных огурцов и вылила едкий рассол на насос, чтобы запустить его. Она снова начала работать ручкой, вверх-вниз, вверх-вниз. Херон присоединилась к ней, и внезапно в ведро полилась вода.

Кира наполнила емкость, а Херон схватила другую, и, когда те наполнились, девушки разом вылили воду на лошадей, смывая часть кислоты. Они снова воспользовались насосом и повторили процесс, выливая на лошадей ведро за ведром, пока Кире не начало казаться, что колодец в скором времени опустеет. Постепенно лошади успокоились, кислота с их спин смылась, и девушки поспешили разрезать путы, которые привязывали Афу к седлу, и оттащить мужчину, все еще рыдающего, на кухню.

Его одежду, которая по-прежнему была на нем, почти полностью разъело, и спина Афы превратилась в мешанину рубцов, ожогов и пузырей. Херон налила еще одно ведро воды, а Кира вернулась к лошадям, чтобы снять с них седла и рюкзаки и достать лекарства.

Афа слишком охрип, чтобы продолжать кричать, и только катался по полу. Сэмм казалось, потерял сознание или находился в глубокой медитации, чтобы контролировать боль. Кира гадала, насколько серьезно пострадали его глаза. Она в изнеможении остановилась и посмотрела на Херон.

Та ответила ей настолько же усталым взглядом и покачала головой.

— Ты все еще считаешь, что приняла правильное решение, Кира?

«Нет», — подумала Кира, но заставила себя ответить:

— Да.

— Продолжай надеяться на это, — сказала Херон. — Мы преодолели еще лишь двадцать миль пустоши. Впереди еще семьсот.

Маркус и солдаты двигались на север через развалины Джерси-Сити, Хобокена и широко раскинувшегося мегаполиса к западу от реки Гудзон. Их планом было обойти возможные посты Партиалов на Манхэттене и в Бронксе, поэтому пришлось взять на север дальше, чем было необходимо, чтобы найти способ переправиться через реку Гудзон.

К северу от Манхэттена она слегка расширялась и становилась скорее проливом, нежели рекой. Мост, который путники наконец нашли, пересекал реку едва ли в самом широком ее месте.

Белая игла, перекинувшаяся через небо, называлась Таппан Зи Бридж. Мост был новее тех, что Маркус видел до сих пор, и молодой человек предположил, что его построили перед самым Расколом. Мост достигал в длину несколько миль, и, чтобы пересечь его, понадобился почти целый день.

То, что мост до сих пор стоял, было само по себе невероятно. То, что он сохранился в почти идеальном состоянии, было свидетельством великолепия старого мира. Маркус гадал, станут ли будущие поколения, если они вообще будут, смотреть на это невозможное сооружение с тем же благоговением и трепетом, что и на пирамиды или Великую Китайскую стену. Это была тропа, которая вела через небеса.

«Возможно, они придумают ему какое-нибудь религиозное объяснение, — подумал Маркус.

— Например, что мы построили его как дорогу, чтобы попасть на небо, и каждая опора символизирует определенный аспект нашей веры, а длина моста, умноженная на высоту, равняется точке весеннего равноденствия».

Мост был заставлен машинами, многие из которых столкнулись и замерли затейливыми узорами. Через эти преграды путникам приходилось пробираться медленно, останавливаясь и перелезая через горячие металлические останки, которые жарились на солнце.

Город на противоположном берегу реки назывался Тарритауном. Когда группа спускалась с моста на улицы поселения, из развалин раздался громкий голос:

— Стоять!

Солдаты подняли винтовки, но командующий Вульф жестом приказал опустить их.

— Мы пришли с миром! — громко произнес он, отвечая окликнувшему их. — Мы пришли, чтобы поговорить!

— Вы люди, — сказал голос, и Вульф кивнул. Он взял винтовку за дуло и поднял ее в воздух, как можно яснее показывая, что не держит пальцев у курка.