Шрифт:
Но при этом она рискует, поскольку с поступлением в Браун существенно повышается вероятность того, что ей придется расстаться с наукой. Насколько велик риск? Согласно исследованиям, проведенным Митчеллом Чаном из Калифорнийского университета, вероятность получения STEM-диплома – при прочих равных условиях – повышается на два процентных пункта с каждыми десятью пунктами понижения среднего балла по SAT [16] . Чем умнее твои однокурсники, тем глупее ты себя чувствуешь; чем глупее ты себя чувствуешь, тем выше вероятность твоего ухода из науки. Учитывая разрыв приблизительно в 150 баллов между средними баллами по SAT в университетах Брауна и Мэриленда, Сакс заплатила «штраф» за выбор престижного учебного заведения: снизила вероятность получения STEM-диплома на 30 %. Тридцать процентов! В то время как выпускники с дипломом гуманитария отчаянно пытаются найти работу, выпускникам со STEM-дипломом практически гарантирована отличная карьера. Для обладателей дипломов в области естественных наук или инженерного дела полным-полно хорошо оплачиваемой работы. Это слишком высокая плата за престижность университета из Лиги плюща.
16
Это настолько важный момент, что на нем стоит остановиться более подробно. Чан и его соавторы изучили несколько тысяч первокурсников и выделили факторы, максимально повышающие вероятность того, что тот или иной студент бросит науку. Самый важный фактор? Академические способности всего студенческого контингента. «С каждыми 10 баллами повышения среднего результата SAT всех абитуриентов данного учебного заведения вероятность дальнейшей учебы снижалась на два процентных пункта», – пишут авторы. Интересно отметить, если взять отдельно студентов, принадлежащих к этническим меньшинствам, цифры отсева окажутся еще выше. Повышение на каждые 10 баллов результата SAT снижало вероятность дальнейшей учебы на три процентных пункта. «Студенты, учившиеся в учебном заведении, стоявшим на первом месте в их списке предпочтений, с меньшей вероятностью сохраняли до конца основным предметом биологию, медицину или психологию», – пишут они. Вы действительно захотите учиться в самом крутом университете? Вряд ли.
Позвольте привести еще один, возможно, даже более разительный пример, использующий аллегорию рыбы и пруда. Предположим, университет хочет пригласить на работу самого блестящего выпускника магистратуры. Каким образом отбирать кандидатов? Рассматривать исключительно выпускников элитных университетов? Или обращать внимание на студентов, имеющих наивысшие баллы, независимо от учебного заведения, выдавшего диплом?
Большинство университетов используют первую стратегию. И даже хвастаются этим: мы нанимаем только выпускников самых лучших университетов. Но надеюсь, к этому моменту вы уже готовы поставить под сомнение подобную позицию. Разве не стоит чуть пристальнее присмотреться к большой рыбе в маленьком пруду, прежде чем отдавать предпочтение маленькой рыбе в большом?
К счастью, упомянутые две стратегии легко сравнить. Метод сравнения предлагают Джон Конли и Али Сина Ёндер в работе, исследующей научные достижения выпускников со степенью PhD по экономике. Существует ряд специализированных журналов по экономике, которые пользуются уважением в научном сообществе. Ведущие журналы принимают к публикации только самые качественные и научно состоятельные работы, а экономисты оценивают друг друга в значительной степени по количеству публикаций в этих элитных журналах. Таким образом, утверждают Конли и Ёндер, нужно лишь сравнить количество статей, опубликованных большими рыбами из маленького пруда и маленькими рыбками из большого. И что же они выяснили? Что лучшие студенты посредственных университетов публиковались чаще хороших студентов самых лучших университетов.
Понимаю всю парадоксальность данного факта. Как-то непросто переварить мысль о том, что университетам не всегда стоит отдавать предпочтение выпускникам Гарварда и МТИ. Но анализ Конли и Ёндера трудно опровергнуть.
Давайте начнем с ведущих PhD-программ в Северной Америке, которые существуют в лучших учебных заведениях мира: Гарвардский университет, Массачусетский технологический институт, Йельский, Принстонский, Колумбийский, Стэнфордский и Чикагский университеты. Конли и Ёндер разделили выпускников этих программ в соответствии с рангом их успеваемости, а затем подсчитали количество публикаций каждого выпускника с PhD-степенью в первые шесть лет академической карьеры.
Согласен, слишком много цифр. Просто взгляните на левую колонку – это студенты, окончившие учебу в 99-м процентиле своей группы. Публикация трех или четырех статей в самых авторитетных журналах в начале карьеры – солидное достижение. Это очень талантливые люди. Здесь все логично. Попасть в число лучших выпускников экономического факультета МТИ или Стэнфорда – тут есть чем гордиться.
Но дальше начинаются загадки. Посмотрите на колонку с 80-м процентилем. Такие учебные заведения, как Гарвард, Стэнфорд или МТИ, принимают примерно 25 студентов на PhD-программу каждый год, стало быть, если вы в 80-м процентиле, значит, где-то пятый или шестой в группе. Это тоже исключительно способные студенты. Но посмотрите, как мало публикаций на счету 80-го процентиля! Лишь малая толика от количества статей самых лучших студентов. И кстати сказать, обратите внимание на 55-й процентиль, студентов с успеваемостью чуть вышей средней. Они достаточно способны, чтобы поступить в магистратуру с высочайшим конкурсом и окончить учебу в первой половине группы. Тем не менее они практически ничего не публикуют. Можно сказать, что как профессиональные экономисты они не состоялись.
Теперь предлагаю взглянуть на выпускников посредственных учебных заведений. Я употребляю эпитет «посредственный» только потому, что так бы их окрестил учащийся любого из семи элитных университетов. В ежегодном рейтинге магистратур U. S. News & World Report эти учебные заведения болтаются где-то внизу списка. В целях сравнения я выбрал три. Первый – моя альма-матер, Торонтский университет (в знак признательности!). Второй – Бостонский университет. Третий – то, что Конли и Ёндер назвали «не верхние 30», то есть среднее из всех учебных заведений в самом-самом низу списка.
Видите, что самое примечательное? Число публикаций самых лучших студентов учебного заведения из «не верхних 30» – заведения, от одной мысли о котором скривился бы любой питомец Лиги плюща, – равняется 1,05. Это значительно больше, чем у всех других, за исключением лучших студентов Гарвардского университета, МТИ, Йельского, Принстонского, Колумбийского, Стэнфордского и Чикагского университетов. Так не разумнее ли будет пригласить на работу «большую рыбу» из крошечного-крошечного пруда, чем «рыбу среднего размера» из пруда большого? Ну конечно!
Конли и Ёндер предпринимают попытки найти объяснение полученным данным [17] . «Чтобы попасть в Гарвард, – пишут они, – абитуриент должен иметь прекрасные оценки, высокие баллы по тестам, превосходные и убедительные рекомендации, а также уметь подать все перечисленное в выгодном свете приемной комиссии. Таким образом, успешный кандидат должен быть трудолюбивым, эрудированным, хорошо подготовленным, сообразительным и амбициозным студентом. Почему же получается так, что большая часть успешных кандидатов, которые блистали до поступления в магистратуру, вдруг стали настолько невыразительными? Это мы обманываем ожидания студентов или они обманывают наши ожидания?»
17
Небольшое пояснение: в таблице Конли и Ёндер учтены не все публикации каждого экономиста. Это, скорее, взвешенный показатель – статья, принятая наиболее авторитетными журналами (The American Economic Review и Econometrics), «весит» больше, нежели публикация в менее известных журналах. Другими словами, приведенные цифры отражают не количество статей, принадлежащих тому или иному ученому, а количество опубликованных им высококачественных статей.