Пат, конечно, была права: она не могла больше жить в заблуждении в отношении Кэла. Рана была даже более болезненной, чем предвидела ее подруга, и теперь Лорис совсем не знала на что опереться в жизни. Одна. Нелюбимая. «Я прожила без любви большую часть своей жизни, — сказала она себе, — и ведь выжила. И это тоже переживу!»

Перемена, произошедшая с ней за эту ночь, заставила ее посмотреть на все вокруг другими глазами. Когда Лорис взглянула вокруг, она увидела только тщетные попытки приукрасить то, что на самом деле было обшарпанной квартирой с тараканами в многоквартирном доме. Она вспомнила, какой счастливой была, когда только въехала сюда, как приводила ее в порядок, создавала уют. Она не могла поверить сейчас, что была настолько наивной, чтобы поверить в свою красоту.

Пока Лорис одевалась, она думала о своей работе официанткой; она ненавидела ее даже больше, чем могла признаться в этом. Большая часть заработанных денег шла на оплату уроков или на помощь Пат держать труппу на плаву. И ей нечего было показать за все те потраченные деньги, время и колоссальную работу, какую она проделала в области авангарда. Со всеми теми успехами, что она добилась на сцене, ее карьера не продвинулась дальше ни на шаг от того, какой была по приезде ее в Нью-Йорк два года назад.

Вспоминая обет, данный себе в день окончания школы, Лорис поразилась, как далеко она отклонилась от намеченной цели.

— Хочу принести себя в жертву так называемому искусству, — сообщила она Пат, когда та позвонила вечером, чтобы справиться о здоровье Лорис. — Я решила уйти из труппы. Я была идеалистом-неудачником и теперь хочу успеха. И у меня он будет. А для этого необходимы подмостки коммерческого театра.

Пат молчала. Она было хотела посоветовать Лорис не бросать все, что с таким трудом было завоевано за эти два года, но остановила себя. Ей слишком хорошо была понятна настоящая причина ухода Лорис из труппы.

— Если это путь, который ты действительно хочешь выбрать, тогда тебе просто необходимо это сделать, — наконец сказала Пат.

Ее расстроило то, что в своей попытке забыть Кэла Лорис порывает отношения со всеми, кто мог бы напомнить ей о нем, включая и ее.

— Тебе всегда будут рады в нашей компании, помни об этом. И мы все же можем оставаться подругами.

— Конечно.

— Давай встретимся на этот уик-энд, о'кей?

— Я позвоню тебе, — сказала Лорис.

Но она так и не сделала этого. На той же самой неделе у Лорис сменился номер телефона, а нового в справочнике еще не было.

Прошло семь месяцев как Лорис ушла из труппы. Она перешла на новую работу буфетчицей в «Пусси Виллоу» и за три дня зарабатывала больше, чем раньше за неделю. Все свое свободное время она брала уроки и пыталась найти агента.

Лорис никогда не ощущала себя более одинокой. Хотя она не позволяла себе думать о Кэле, он продолжал вторгаться к ней в снах. Она очень скучала по Пат и всем остальным своим друзьям; они были ее семьей, а теперь и ее не стало. Несколько раз она действительно намеревалась позвонить Пат, но каждый раз в последний момент передумывала. Она прочитала в газетах, что «Ловер Дэбтс» начал набирать свою постоянную публику и поклонников. Арти стал режиссером компании, а «Войс» дал похвальную оценку его постановке пьесы, которую Кэл планировал поставить сам. Последующие постановки получили еще большее признание. В своей статье о новоиспеченных и быстро набирающих высоту экспериментальных труппах в последней воскресной «Таймс» была выделена «Ловер Дэбтс»; Патриция Шварц сравнивалась со знаменитой Элен Стюарт из «Кафе Ла Мама».

Лорис была на верху блаженства от более чем заслуженного признания Пат. Однако, вспомнив собственное надменное хвастовство, с каким она в последний раз разговаривала с Пат, постеснялась звонить Пат сейчас.

Как и у всех начинающих артистов, перед Лорис встала дилемма: без импресарио она не могла получить работу на профессиональной сцене, но с другой стороны, не завоевав место на ней, она не могла подыскать импресарио. Несколько человек, к которым она обращалась, выражали свой интерес представлять ее, но при условии, что она ляжет с ними в постель. Она потеряла свои главные роли на Бродвее и второстепенные в рекламных радиопостановках для домашних хозяек, так как отказалась спать с директором программы. Она была полна решимости добиваться успеха, но на своих собственных условиях.

«Абсолютно никаких интервью без приглашения. Просуньте в прорезь в двери вашу фотографию, записку с вашими данными и в краткой форме итогами вашей работы. Не звоните в дверь. Не звоните по телефону. Если у нас появится интерес, мы сами вас найдем».

Лорис не знала, что ее толкнуло прочитать вывеску, но почему-то у нее мелькнула искорка надежды. Такие объявления висели на дверях практически всех агентств Нью-Йорка. Она автоматически расстегнула свой рекламный альбом, достала фотографию и, приподняв металлическую табличку в центре двери, покорно опустила ее в дверную щель.

«Что-то вроде письма самой себе в никуда», — подумала она, и внутри нее закипела злость. Ей неожиданно надоело постоянно выполнять чьи-то предписания. И она позвонила.

Дверь резко открылась.

— Да?

Она быстро взглянула на именную табличку, висевшую над объявлением: «Представительство Т.Сторпио».

— Э, мистер Сторпио?

— Да.

— Извините, что я вас побеспокоила, но я только что опустила свою фотографию, и...

— И что дальше?

— И подумала, что, может быть, смогу договориться с вами... о встрече.