Несмотря на сильную волю и выдержку, ноги сами понесли Люси по ступенькам лестницы поближе к галерее, ее взгляд остановился на портретах. Когда очутилась на самом верху, она забыла обо всем на свете, осознавая, что сейчас наконец увидит портрет своего отца — Лионела Атвуда. Поглощенная увиденным, Люси изучала каждый портрет своих предков и только потом переходила к следующему. Ей было интересно, заметит ли она какое-нибудь сходство с ними, но общих черт с живущими много веков назад, одетыми в деревенскую одежду, с кудрявыми париками на головах, с ружьями в руках и с собакой, стоящей неподалеку, Люси так и не нашла. Она знала, что унаследовала волнистые рыжие волосы от матери, а не от леди, изображенной на стене, которая демонстрировала золотисто-рыжие локоны, спадающие на белоснежное плечо.

Она дошла до конца ряда, но увидела, что и вправо и влево вели длинные коридоры, полностью завешанные картинами. Казалось, что она находится в трансе, неспособная прекратить сейчас свои поиски, которые начала, и, будто охваченная неведомой силой, она прошла в коридор, находящийся по правую руку. Ей взбрело в голову, что если она не обнаружит портрет своего отца в этом коридоре, то вернется назад и зайдет в другой. Но большинство картин, представших ее взору, были пейзажами. Разочарованная, она прикусила губу, ускорила шаг, пока не просмотрела их все. И когда увидела, что в конце коридора находится запертая двойная дверь, ей ничего не оставалось делать, как развернуться и пойти обратно. Но Люси не заметила, что ее широкая юбка задела маленький низенький столик на четырех ножках, на котором стояла большая, расписанная голубыми узорами ваза. Слишком поздно она поняла это — ваза с грохотом упала на пол. Девушка вытянула руки в надежде поймать ее, но было поздно, та разбилась на бесчисленные кусочки прямо рядом с ее ногами. От испуга Люси застыла на месте и не могла пошевельнуться. В тот самый момент, когда она держала в руках переливающийся осколок вазы, двойная дверь широко распахнулась, и она увидела Тимоти Атвуда.

— Черт побери, что здесь происходит? — громко закричал он и начал браниться, пока не увидел, что перед ним не слуга. Он смягчил свой тон и в недоумении посмотрел на нее. — Кто вы такая, прошу вас ответить, миссис?

Она внезапно потеряла дар речи, он показался ей взволнованным, а также очень энергичным для такого худощавого человека. У него были широкие бакенбарды, а львиная грива создавала что-то наподобие золотистого ореола над головой, его ресницы и брови блестели. Как только Люси пришла в себя, она заметила, что он выглядит очень изысканно и стильно, одет по последней моде. Его привлекательное веселое лицо, небольшие серые глазки, длинный нос и острый подбородок смотрелись так, будто их владелец черпал от жизни только удовольствие и радость и был совершенно не знаком со скукой и тоской.

— Меня зовут миссис Ди Кастеллони, — дрожа, произнесла она.

До того как он успел что-либо ответить, она сразу же узнала до боли знакомый ей неприветливый голос, раздавшийся из комнаты:

— Эта та самая гостья, которая ждала с тех пор, как мы заканчивали наш деловой десятиминутный разговор и потеряли счет времени.

Тимоти Атвуд ударил ладонью по лбу, тем самым укоряя себя за забывчивость. Устремив свой взгляд прямо в комнату, Люси увидела Джоша Бартона, сидящего за столом, заваленным картами и документами.

— Какие же мы невежи, Бартон! — закричал Тимоти, перед тем как одарил ее своей очаровательной улыбкой, что сделало его глаза более узкими и блестящими. — Ради бога, простите меня, миссис. Я не хочу, чтобы вы восприняли этот инцидент как проявление неуважения к вам. Как вы уже слышали, время пролетело незаметно. — Поставив кулаки в боки и выпятив локти, он, подняв брови, рассматривал кусочки, оставшиеся от вазы. — Вы так устали ждать, что разбили вазу?

Его шутка не смогла развеять ее огорчение по поводу разбитой вазы.

— Я натолкнулась на стол.

— Да, я это вижу! — Он был приятно удивлен, что она так смущается. — И что же вы собираетесь делать с этим?

— О, я куплю другую вазу. Такую же.

— Боюсь, не получится. Эта ваза была уникальной, — продолжал подшучивать Тимоти.

И так бледная, Люси стала еще белей.

— Тогда вы должны сказать, сколько она стоила, и я компенсирую ее стоимость.

Он был весьма доволен собой.

— Я никогда не возьму денег от леди. Это мой принцип. — Он решил, что хватит подшучивать над бедной девушкой, которая выглядела такой беззащитной, что ему стало ее жалко. — Пойдемте, миссис, забудьте об этом. Я просто шутил. По правде говоря, я не могу припомнить, что когда-либо обращал внимание на эту несчастную вазу, и не смог бы ее описать, даже если бы мы поспорили на тысячу гиней.

Мгновенное облегчение пронзило все ее тело, она поняла, что он просто-напросто немного над ней подшутил, и спонтанный, непринужденный смех вырвался из ее уст, к которому сразу же присоединился не менее задорный радостный хохот. Тимоти хохотал от души, обнажая идеально белые зубы. Их совместное веселье в считанные секунды разрушило социальные барьеры, для преодоления которых потребовались бы недели. Казалось, их жизни соединились в этом хохоте, и он как будто бы настежь распахнул ставни, чтобы солнечный свет озарил их лица и подарил радость и веселье. Никогда раньше она не встречала человека, который действительно показал, что нужно с оптимизмом смотреть на вещи, и вот наконец она находится в своем доме, чего так сильно ждала всю жизнь, да еще и хохочет вместе с человеком одного с ней возраста.

— Тем не менее я должна как-то возместить причиненный вам ущерб, ведь теперь у вас нет этой несчастной вазы, — настаивала она, и то, что она повторила его слова, заставило его засмеяться снова.

— Я попробую что-нибудь придумать. — Он приблизился ней, взял за руку и увел с осколков, на которых она стояла, и такой жест с его стороны был очень любезным. — Пойдемте, но осторожно, не порежьте подошвы ваших туфелек этими осколками. Я сказал, что спущусь к вам, и был удивлен, когда увидел вас, да еще и без сопровождения. Я заставлю слугу отвечать за его промах, что он не проводил вас ко мне, раз я так долго не спускался, обещаю.