Джош не отступал:

— Давайте объявим временное перемирие. В течение часа не будем упоминать ни об особняке Атвудов, ни о железнодорожной станции, ни о чем-либо другом, что может привести к расхождению во взглядах. Но позвольте мне составить вам компанию и вместе осмотреть Солнечный дом. Много лет назад он принадлежал семье Бартонов.

— Вы что, в нем раньше никогда не были?

— Я был здесь только однажды. Кстати, совершенно недавно. Но я видел только коридор и одну комнату. Мне действительно очень хочется, чтобы вы позволили мне осмотреть дом вместе с вами. В детстве мой прадед каждое лето приезжал погостить сюда.

Люси сомневалась. По крайней мере, казалось, что у них появился общий интерес. Ничто другое не убедило бы ее.

— Хорошо. Вы могли бы зажечь лампу, если сможете найти хоть одну. Мой фонарик светит очень тускло.

В холле он проворно направился к лампе, стоящей на подоконнике, которую заметил сразу же, как только вошел в дом, и когда ее зажег, то поднял вверх, чтобы осветить коридор. Он был квадратным, по центру расположена лестница и много дверей, ведущих в комнаты. Люси двинулась к первой двери, которая находилась к ней ближе всего, открыв ее, она оказалась в столовой. Тень девушки падала на темную стену, обитую панелями. Посреди столовой стоял длинный деревянный стол, окруженный стульями с высокими спинками, который блестел от многолетней чистки и наведения лоска, а также от трения по нему локтями. В стене располагался огромный открытый камин, в котором на старой железной подставке для дров лежали коротенькие поленья, предназначенные для отопления дома в долгие осенние деньки. Люси была очень довольна тем, что увидела, и стала ходить по столовой, рассматривая ее во всех деталях и покачивая своей пышной юбкой.

— Какая красивая комната, — тихо произнесла она, проводя подушечками пальцев по гладкой поверхности стола и затем дрожащей рукой касаясь спинок стульев. — Такая чистая и простая комната, обитая хорошим деревом, радует глаз.

Джошу, как и Люси, очень понравилась столовая. Но ему было намного приятнее наблюдать за ее счастливым, радостным, полным восхищения выражением лица, когда их обход продолжился по другим комнатам, расположенным на первом этаже. Несмотря на то что обои в них немного выгорели, кое-где пообтрепались, цвета уже были не такими яркими, как раньше, а рисунки нечеткими и расплывчатыми, Люси все равно была очарована домом. Над головой низко висели старые балки, и чтобы не стукнуться, Джошу приходилось все время нагибаться, особенно в кухне, вход в которую был очень низким. Кухня освещалась рядом больших мигающих красноватых фонариков, которые отражали многочисленную посуду на стенах.

Наверху было то же самое: комнаты с низкими потолками, широкими окнами, кроватями, передние спинки которых были украшены изображениями цветов. Кровати, выполненные в таком дизайне, выпускались в прошлом веке, и в настоящее время уже считались немодными. В шкафах и комодах лежали мешочки с сушеной лавандой, для того чтобы в комнатах вкусно и приятно пахло. И только в одной из них чувствовался пикантный, отличающийся от запаха лаванды, аромат.

— Как странно, — воскликнула она. — В этой комнате пахнет бренди.

Он внимательно следил за каждым ее движением, а она, будучи упрямой девушкой, твердо решила понять, почему здесь пахнет бренди, предположив, что, возможно, старик, живший в доме последним, спрятал где-то в укромном местечке бочонок со спиртным, которое со временем стало просачиваться. Люси начала открывать все шкафы, но обнаружила, что они были пусты. Уходя, Кейт разгладила стеганое одеяло, сшитое из отдельных лоскутков, и снова открыла ставни, так что догадаться, что в этот вечер в комнате уже кто-то находился, было невозможно. Джош поставил лампу на стол и подумал, что судьба снова приготовила ему подарок — он во второй раз за один вечер поцелует привлекающую его женщину, и именно в этой комнате. Поцелуй с Кейт доставил ему огромное удовольствие и наслаждение, но с Люси все будет по-другому — намного, намного приятнее. Он наблюдал за ней, как она проворно бродила по комнате, яркий лунный свет и мерцание лампы соперничали друг с другом, освещая ее стройный силуэт, и вот Люси подошла к комоду, рядом с которым стоял Джош. Кроме лаванды, упакованной в муслиновые мешочки, в ящиках больше ничего не было. Она проверила дно последнего и выпрямилась.

— Разве это не странно? — заметила она, увлеченная тайной. Затем Люси увидела, как Джош смотрит на нее.

Он читал ее мысли.

— Между нами временное перемирие. Вы помните? Ничего не стоит между нами. В течение этого недолгого часа примирения мы просто мужчина и женщина, которых тянет друг к другу уже давно, просто мы не в силах в этом признаться, особенно самим себе.

Люси не могла отрицать того, что Бартон произвел на нее сильное впечатление, чего раньше не удавалось ни одному мужчине. Во время их первой встречи его мужественность произвела на нее потрясающий эффект, но он встал между ней и особняком Атвудов будто с мечом и до сих пор пытался своим оружием отделить ее от имения. По этой причине на их пути возникла непреодолимая преграда. Она покачала головой, отходя от него подальше, затем резко двинулась вперед и встала на расстоянии, не слишком далеком и не слишком близком, но удобном для общения. Джош стоял неподвижно, наблюдая за ней, ему некуда было спешить. Он казался таким высоким на потускневшем малиново-красном ковре, озаряемый тусклым светом лампы, окруженный мебелью коричнево-желтого цвета с темными оттенками старого дерева. Если бы она сделала еще несколько шагов назад, то смогла бы оказаться у двери, тем более что он не препятствовал этому и своим расслабленным, спокойным видом показывал, что не намеревается удерживать ее силой, если она вдруг решит повернуть к выходу. Возможно, он вел себя именно так, зная, что она не уйдет. Он неотрывно смотрел прямо в ее сияющие глаза. Забыв обо всем на свете, она ясно понимала, что сейчас находится с ним наедине, но между ними нет той враждебности, которая присутствовала раньше: тихая атмосфера теплого Солнечного домика странным образом действовала на нее, унося ее мысли далеко в воображаемый внешний мир. Казалось, сам дом радовался их примирению и давал им свое благословение.

Люси увидела, что он идет к ней, и почувствовала внезапное возбуждение. Почти не веря своим глазам, она заметила, как ее руки поднялись в тот момент, когда он прижался к ней всем своим телом и обнял ее за плечи. Она крепко вцепилась в его широкую спину, ее влажные губы раскрылись в ту секунду, когда он припал своим ртом к ее устам. Они целовались, будто утоляя ужасный голод, бурно и пылко, в их телах горел такой огонь страсти, что когда Джош отстранился от Люси, то сразу же снова взял ее в любовный плен. Она так же страстно желала его, как и он ее, они не могли насытиться сладостью своих то нежных, то диких поцелуев, их возбужденные тела сплелись так тесно, что казались одним целым. Когда его сильная рука коснулась ее упругой груди и через шелковую тонкую полупрозрачную ткань стала нежно ее ласкать, он почувствовал, как Люси напряглась, а когда начал оголять ее плечи, ей показалось, что ее, как розу, освобождают от ненужной после зимы пленки, чтобы ощутить тепло солнечных лучей. Затем вдруг чары разрушились.

Где-то в доме скрипнула половица, нарушив тишину. Казалось, будто Солнечный домик, осознавая, чем могут закончиться их поцелуи, специально подал знак, не давая возможности мужчине и женщине сблизиться еще больше. Люси вновь вернулась в реальность, в которой к ней пришло осмысление того, что она почти поддалась своему врагу.

Неожиданно она вырвалась из его объятий, дрожа каждой клеточкой своего тела, поправила платье и закрыла оголенные плечи.

— Перемирие закончено!

Он схватил ее за запястья.