Она закрыла глаза, предаваясь наслаждению. Никогда еще простое прикосновение не казалось ей столь возбуждающим. Ей хотелось лежать так всю ночь, ощущая эти прикосновения.

Но Роун определенно не собирался довольствоваться лишь этой непритязательной лаской. Он принялся дразняще водить кончиками пальцев по ее руке от плеча к ладони и обратно, поглаживать шею, лицо, наконец коснулся груди, и Виктория почувствовала, что больше не вынесет этой муки наслаждения.

Но каждый раз, когда она тянулась к нему, сгорая от желания самой дотронуться до его сильного, натренированного тела, Роун отклонял ее ласки, отстраняя руку и мягко убеждая расслабиться и позволить ему доставить ей удовольствие. А ей… ей было слишком хорошо, чтобы настаивать и спорить с ним.

Когда он снял с нее трусики, она уже была готова отдаться ему и попыталась привлечь его к себе, но он опять упрямо воспротивился.

— Ну ты и завелась, — рассмеялся он.

И она не отрицала, надеясь, что он не будет позже дразнить ее и подшучивать над ней из-за этой несдержанности, но сейчас ее это нисколько не беспокоило.

Он погладил каштановые завитки в низу ее живота.

— Я не хочу торопить события. Я хочу быть уверен, что ты…

— Я очень хочу тебя, — произнесла она сквозь сжатые зубы. Она была готова умолять его утолить это мучительное желание.

Роун окинул ее пристальным взглядом.

— Вот ты какая, — восторженно прошептал он.

— Роун… — Она понимала, что спорить с ним бесполезно — он всегда следовал собственным побуждениям, — но впервые ей нравилось то, что он делал.

— Повтори еще раз, что ты хочешь меня, — прошептал он, касаясь ее сокровенного места.

Но она уже не могла говорить и лишь простонала его имя.

Он убрал руку.

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя, — сказал он, перемежая слова жаркими, требовательными поцелуями. — Твой голос возбуждает меня. Всегда возбуждал, с того самого момента, когда я впервые услышал его.

Она раздвинула ноги, а он закрыл глаза и замер в предчувствии сладостного мига соединения.

Когда он проник в нее, все ее ощущения сосредоточились в том месте, где находился горячий источник ее желания. Она вдруг почувствовала, что стремительно погружается в бурное море удовольствия, и почти сразу же достигла его глубины — столь божественной, что ей показалось, будто она может умереть.

Она все еще блаженствовала на волнах экстаза, когда Роун сделал несколько сильных толчков, застонал, и тело его застыло в напряжении. Этот порыв был таким неистовым, таким неожиданно быстрым, что на мгновение снова увел Викторию на вершину сладострастия, но постепенно она все же стала успокаиваться и тихо рассмеялась.

— Вот что бывает, если меня завести!

— Похоже, себя я завел еще сильнее. Полежи минутку спокойно, — попросил он, когда она попыталась изменить позу. — Тебе некуда спешить.

— А я и не спешу.

Он поцеловал ее в лоб и убрал с лица влажные волосы.

— Ты восхитительная женщина, — с восторгом заявил Роун.

Смущенная его восхищением, Виктория промолчала. А он продолжал говорить ей о том, какая она изумительная женщина, описывая ее достоинства в выражениях, которые становились все более и более откровенными и подчеркнуто детальными. Очень скоро она подхватила его игру и стала расхваливать его мужественность, отмечая исключительные качества любовника. При этом она ничуть не преувеличивала. Весь ее прежний сексуальный опыт — не очень-то, в общем, большой — казался незначительным и пресным по сравнению с бурным физическим и эмоциональным союзом с Роуном.

Он пошевелился внутри нее, и она хотела возразить, не собираясь отпускать его. Но это шевеление превратилось в мягкий толчок, потом еще один и еще…

— Это невозможно, — прошептала она.

— Разве?

Было совершенно очевидно, что он полностью восстановился. Виктория закрыла глаза, поддаваясь его ласкам и двигаясь вместе с ним. Он дождался, когда она поднимется на вершину наслаждения, а затем присоединился к ней.

Виктория не знала мужчин, которые бы обладали такой выносливостью. К рассвету она совсем обессилела. Они любили друг друга, потом засыпали на короткое время, затем опять занимались любовью. Роун будил ее снова и снова, лаская ее грудь и живот.

Теперь он спал, и она поборола искушение еще раз предаться страсти. Нелва вставала рано, и Виктории не хотелось, чтобы мать увидела, как она выходит из гостевого коттеджа в халате в час, когда солнце уже взошло.

Взъерошив Роуну волосы, она сказала:

— Иди ко мне и поцелуй меня крепко.

— М-м… как прикажешь, — сонным голосом произнес он и обнял ее.

Она обхватила его руками за шею и раскрыла губы для поцелуя, чувствуя, как тело ее наполняется сладкой истомой. Рука Роуна потянулась к ее груди, но она удержала его.

— Можно подумать, что ты хочешь насладиться этимсразу на всю жизнь.

— Конечно. Вспомни, сколько времени мы потеряли, сколько ночей провели в мотелях в разных номерах…

Она поежилась и отстранилась.

— Роун…

Он прервал свои попытки еще раз заняться с ней любовью и посмотрел ей в глаза.

— Что-то случилось?

— Ничего не случилось, за исключением того, что уже поздно…

Он улыбнулся в ответ, напомнив ей зловредного мальчишку.