Солнце полное палило,пеленая цитрус.Нимфа Эхо полюбилаюного Нарцисса.Кудри круглые. Красавец!Полюбила нимфа.Кончиков кудрей касалась,как преступник нимба.А Нарцисс у родника,вытянут, как пика,в отражение вникалсобственное пылко.У Нарцисса отрешенье.От себя в ударе,целовал он отраженье,целовал и таял.Как обнять через полоскудивное созданье?Он страдал и не боролсясо своим страданьем.— Я люблю тебя,— качал онголовой курчавой.— Я люблю тебя! — кричаланимфа от печали.— Горе! — закричал он. — Горе!нимфа повторила.Так и умер мальчик вскоре,в скорби испарился.Плачет нимфа и доныне.Родники, долины,птицы плачут, звери в норах,розы, кипарисы.Ведь не плачущих не много.Есть. Но единицы.С тех времен для тех, кто любити кого бросают,запретили боги людямгромкие признанья.Если невзначай польютсяслезы от предательств,—запретили боги людямгромкие рыданья.Даже если под мечами —помни о молчанье.Ведь в любви от века к векутак. Такой порядок.Пусть не внемлет нимфа Эхо,пусть не повторяет.
Фонтан слез
Бахчисарай!Твой храбрый ханв одно мгновенье обесценилмонеты римлян и армяни инструменты Авиценны.Он прибивал славян к столбугвоздями белыми Дамаска.Отнюдь не мнительный Стамбулмолился узкоглазой маске.Бахчисарай!Твой хан Гирейковарно и кроваво правил,менял внимательно гареми слезы на металлы плавил.Все — мало. Только власть любил.Всех юношей страны для страхуубить задумал — и убил;оставил евнухов и стражу.Под ритуальный лай муллывзлетали сабли ястребами,мигала кровь, как солнце мглы;младенцев сабли истребляли.Прошло еще двенадцать зим,двенадцать лун ушло в преданье.Хан постарел. Татарский Крымжирел оружьем и плодами.Прошло еще немало зла,хан правил пир в стеклянных залах,и к хану женщина пришла,она пришла и так сказала:— Тебя никто не мог любить,а я одна тебя любила,а надо было бы убить;прости меня, что не убила.Повелевал ты, но — аллах! —легко повелевать слезами,я много лет таила страх;я умираю, и сказала.Она была бела, как бред,как струйка бедная. Не зналини имени ее, ни лет;ее в гареме не назвали.Сам хан лекарствами поил…Мурзы мигали: невозможно —старик наложницу любил,которую не знал на ложе.
