— Отлично. Вы и Томпсон, займитесь следами.

— Ну-ну, значит, он упал? — покачал головой Фокс.

— Похоже на то. Падение с бельэтажа с высоты двадцати футов. Думаю, на ногти мальчика никто не обратил внимания. Кто его нашел?

Фокс движением головы указал на Перегрина и Эмили.

— Их отослали сюда, чтобы они не мешались в фойе, — сказал он.

— Пора с ними побеседовать, Фокс.

Перегрин проснулся. Они сидели с Эмили, взявшись за руки, и походили на бездомных бродяг, особенно Перегрин с выросшей за ночь щетиной и темными кругами под глазами.

— Простите, что вам пришлось так долго ждать, — сказал Аллейн. — Думаю, вы пережили большое потрясение. Сейчас мистер Фокс прочтет ваши показания, которые вы дали мистеру Гибсону и сержанту, а вы скажете, правильно ли они записаны.

Фокс прочел, и молодые люди подтвердили, что все верно.

— Отлично, — продолжал Аллейн. — У меня к вам только один вопрос. Кто-нибудь из вас обратил внимание на ногти Тревора Вира?

Молодые люди с недоумением уставились на старшего инспектора.

— Ногти? — тихо переспросили они.

— Да. Вы нашли его, а вы, мисс Данн, оставались с ним все время, пока его не увезли.

Эмили потерла глаза, словно смахивая слезу.

— Боже, я должнавзять себя в руки, — сказала она. — Да, конечно, я оставалась с ним.

— Возможно, вы держали его за руку, как обычно делают у постели больного ребенка?

— Тревора трудно назвать ребенком, — вставил Перегрин. — Он родился взрослым. Извините.

— Но я действительно держала его за руку! — воскликнула Эмили. — Вы правы. Я пощупала пульс, а потом уже не выпускала его руку.

— Вы смотрели на нее?

— Специально не смотрела. Не разглядывала. Хотя…

— Да?

— Помнится, я взглянула на нее. Я погладила его руку и подумала, какая она пухлая, совсем детская, а потом я заметила… — Она задумалась.

— Да?

Мне показалось, что у Тревора под ногтями следы помады или красного грима, но это была грязь. Ворсинки.

— Вот что я вам скажу, мисс, вы заслужили медаль, — серьезно проговорил Аллейн. — Фокс, ступайте в больницу св. Теренсия и велите им во что бы то ни стало вычистить ногти мальчика. Скажите нашему полицейскому, что он сам может этим заняться, и все, что нароет, пусть сложит в конверт в присутствии свидетеля. Пошевеливайтесь. Если старшая медсестра забьется в истерике, приструните ее. Отправляйтесь.

Фокс удалился почти бегом, однако не теряя достоинства.

— Вы тоже можете идти, — сказал Аллейн. — Где вы живете?

В ответ ему назвали Блэкфрайер и Хэмстед.

— Мы можем приютить тебя, Эмили, — сказал Перегрин. — Джереми и я.

— Я хотела бы поехать домой, Перри. Вызови мне такси, пожалуйста.

— Мы развезем вас, — предложил Аллейн. — Мне пока торопиться некуда, а на улице полно наших машин.

— Я должен дождаться Гринслейда, Эмиля, — сказал Перегрин.

— Да, конечно.

— Тогда, мисс Данн, мы подкинем вас в Хэмстед, — решил Аллейн. — Где сержант?

— Взгляните, сэр, — неожиданно раздался голос сержанта, вошедшего в зал из фойе.

— Что случилось? — спросил Аллейн. — Что у вас там?

Огромные ручищи сержанта были сложены ковшиком, словно он нес беспокойное живое существо, готовое в любой момент сбежать.

— Седьмой ряд партера, сэр, в центральном проходе, — доложил сержант. — На полу, примерно в шести футах от того места, где лежал мальчик. Там валялась черная бархатная подставка, смахивающая на мольберт, а рядом кусок полиэтилена.

Он раскрыл ладони, словно книгу, и все увидели маленькую сморщенную перчатку и два обрывка пергамента.

— Это то, что мы искали, сэр?

— Я вижу только одно объяснение случившемуся, мой дорогой Аллейн, — сказал мистер Гринслейд, с трудом сдерживаясь. — Мальчик, который был, по словам Джея, неприятным и непослушным ребенком, хлопнул дверью, чтобы все подумали, что он ушел, но на самом деле остался и, каким-то образом узнав комбинацию шифра, ограбил сейф. Джоббинс поймал его с поличным, видимо, он заметил мальчика с балкона. Когда Джоббинс погнался за ним, мальчик, возможно случайно, опрокинул постамент, и статуэтка дельфина обрушилась на сторожа. Перепугавшись, он бросился в бельэтаж, намереваясь оттуда спуститься в зал, но в панике не заметил балюстрады, налетел на нее, оставив след от ногтей, и, перекувырнувшись, свалился в партер. Падая, он выронил подставку с перчаткой и бумагами, и они тоже рухнули в проход.