— Минутку, сэр, подождите.

— Перчатка, — сказал Перегрин. — Документы и перчатка. Я должен взглянуть. Мне надо посмотреть.

Сержант подошел к нему. Широкая ладонь мягко, но крепко сомкнулась на предплечье Перегрина.

— Понимаю, сэр, понимаю. Но, видите ли, туда пока нельзя. Подите к своей девушке и несчастному мальчику. А если вы беспокоитесь о содержимом застекленного шкафчика, то сразу могу вам сказать: его открыли с обратной стороны, а вещи, видимо, пропали.

Перегрин издал нечленораздельное восклицание и поплелся в зал известить Эмили.

Следующие полчаса молодые люди пребывали в глубокой растерянности и отчаянии. Им пришлось взять себя в руки и ответить на вопросы сержанта, который аккуратно внес их показания в записную книжку. Перегрин, тупо уставясь на массивный указательный палец сержанта, прижатый к голубому переплету в том месте, где была изображена корона, рассказал о том, кто и когда заступал на пост и кого следует проинформировать о случившемся, а именно: мистера Гринслейда и мистера Кондукиса. О ближайших родственниках Джоббинса Перегрин ничего не знал.

— Он был симпатичным малым, — сказал он, словно подобное признание могло помочь следствию. — Колоритная личность. Очень симпатичный человек.

Полицейских в театре становилось все больше и больше: неторопливые люди в штатском, самым старшим среди них был дивизионный суперинтендант по имени мистер Гибсон. Перегрин и Эмили слышали, как он брал показания у Хокинса. Тот плакал и говорил, что его пытаются взять на пушку.

Приехала «скорая». В присутствии молодых людей Тревора осторожно осмотрели. Мальчик тяжело дышал, из-под прикрытых век с густыми ресницами виднелись белки глаз. Появился доктор. Перегрин слышал, как кто-то сказал, что он главный врач округа. Мистер Гибсон поинтересовался у него, есть ли надежда на то, что мальчик придет в сознание. Врач не дал прямого ответа, сказав, что у Тревора сильное сотрясение мозга.

— У него сломаны ребра и правая нога, — продолжал он, — а на щеке здоровенный синяк. Чудо, что он вообще жив. Что касается внутренних повреждений, они будут выявлены после тщательного обследования. Отвезите его в больницу св. Теренсия. — Он повернулся к Перегрину. — Вы знаете его ближайших родственников?

Перегрин чуть было не брякнул: «Слишком хорошо», но сдержался.

— Да, я знаком с его матерью.

— У вас есть ее адрес? — спросил мистер Гибсон. — И номер телефона?

— Да, в кабинете, наверху. Хотя подождите секундочку, в моей записной книжке есть данные на всех актеров труппы. Вот, пожалуйста, миссис Блюит.

— Наверное, вам стоит позвонить ей, мистер Джей. Ее следует немедленно поставить в известность. В чем дело, мистер Джей?

— Она обычно встречает его. В конце улицы. Я… О боже, бедный Джоббинс говорил мне об этом. Интересно, что она сделала, не увидев сына в условленном месте? По идее, она должна была прийти в театр.

— Мы можем забрать мальчика? — деловито перебил главный врач.

— Конечно, доктор. А вы поезжайте с ними, — обратился Гибсон к констеблю, который все это время находился при Треворе. — Не спускайте с него глаз, прислушивайтесь к каждому вздоху, возможно, он шепнет что-нибудь. Если какая-нибудь накрахмаленная мымра станет гнать вас из палаты, не поддавайтесь. Мы должны узнать, как он получил повреждения. Не оставляйте его ни на секунду.

Куском мела, крошившегося от прикосновения к ковру, мистер Гибсон обвел контуры худенького тела ребенка.

— Теперь все, — сказал комиссар, и мальчика унесли.

Главный врач сказал, что сам обследует Тревора, и вышел вместе с сержантом. Гибсон собрался было последовать за ними, когда Перегрин и Эмили окликнули его.

— Да, мистер Джей? Мисс Данн? Вы хотели мне что-то сказать?

— Мы только хотели спросить, — начала Эмили, — известно ли вам, что мистер Родерик Аллейн… то есть суперинтендант Аллейн… наблюдал за установкой сейфа, в котором лежали вещи. Те, что были украдены.

— Рори Аллейн! — воскликнул комиссар. — Неужели? Но почему именно он?

Перегрин объяснил.

— Я думаю, — сказал он в заключение, — что мистер Василий Кондукис, владелец реликвий…

— Я догадался об этом.

— …попросил мистера Аллейна о личном одолжении, по долгу службы он не был обязан помогать нам. Суперинтендант очень заинтересовался реликвиями.

— Это на него похоже. Что ж, спасибо, — не слишком довольным тоном произнес мистер Гибсон. — А теперь позвоните, пожалуйста, миссис Блюит. Она проживает в моем округе, как я понимаю, недалеко от комиссариата. Если она не найдет машину, чтобы поехать в больницу, скажите, что мы предоставим ей транспорт. Нет, подождите. Пожалуй, я пошлю к ней женщину-полицейского. Лучше смягчить удар.