— Кофе или вино?

— Ни то, ни другое. Спасибо. — Он выглядел ни с того ни с сего очень взбудораженным, как будто все время задавал себе вопрос, зачем сюда пришел. Затем он сел в кресло, закрыл глаза и провел рукой по своим волосам.

— Это безумие, я не должен был сюда приходить.

— Я рада, что вы все-таки пришли.

— В таком случае, — он открыл глаза и попробовал улыбнуться ей, — я тоже рад этому. Дина, я — я знал, что это похоже на помешательство… по, черт побери, я люблю вас. И я чувствую себя неразумным ребенком. Я не должен даже находиться здесь. Я совершенно не могу произнести ничего вразумительного, кроме того, что я уже сказал вам сегодня на пляже. — Он перешел на шепот и опустил глаза. — Только то, что я люблю вас.

В комнате повисла долгая тишина, она смотрела на него, и ее глаза наполнились слезами. Он услышал, как она вздохнула.

— Я тоже люблю вас.

— Вы знаете, зачем я пришел и что собираюсь вам сказать? — спросил он. — Что я согласен на любые условия. Я хочу видеть вас хоть на мгновение, хотя бы в течение одного вечера, хотя бы в течение только этого лета. После этого я не буду стоять у вас на пути, Я просто уйду. Но я не могу позволить себе спокойно смотреть, как мы теряем то, что могли бы иметь. — Затем он посмотрел на нее. Ее лицо было мокрым от слез, которые медленно капали на ее испачканную краской рубашку, но она, улыбаясь, протянула ему руку. Он крепко взял ее в свои ладони и притянул к себе. — Вам не кажется, что это звучит как-то ненормально?

— Да. Весьма. А что будет в конце лета?

— Мы разойдемся.

— А что, если мы не сможем этого сделать?

— Мы будем просто обязаны это сделать. Я сделаю это, потому что, я знаю, это будет ради вашего спокойствия. Ну а вы?

— Я думаю, что тоже смогу это сделать. — Ее руки обвились вокруг него. — Меня не волнует, что будет дальше, я всего лишь люблю вас.

Он широко улыбался, когда прижимал ее к себе. Это было как раз то, что он хотел услышать. Он вдруг почувствовал себя свободным, возбужденным, снова вернувшимся к жизни.

— Вы поедете ко мне домой, Дина? Там у меня все в беспорядке, но я хочу, чтобы мы были там вдвоем, я покажу вам мои сокровища. Я хочу показать вам вещи, которые очень много значат для меня, я хочу посвятить вам свою жизнь, показать вам мои галереи и как они работают. Я хочу гулять с вами по пляжу в Кармел, я хочу… ох, Дина, дорогая, дорогая, я люблю тебя!

Они оба смеялись, когда он взял ее на руки и понес вниз по ступенькам. На какое-то мгновение Дина возблагодарила судьбу за то, что именно сегодня вечером Маргарет была свободна от работы, но она посмела вспомнить об этом лишь на миг. Всего лишь на одно мгновение она подумала о Маргарет, ни на миг даже не вспомнив о Марке. Сейчас она принадлежала Бену. Она принадлежала ему на целое лето.

— Доброе утро.

Она услышала мягкий голос Бена рядом с собой. Она приоткрыла один глаз. Комната была ей незнакома. Она увидела стену светло-желтого цвета. Кто-то широко открыл ставни больших окон, выходящих на залив, и солнце широкими потоками хлынуло в комнату. Под окном росли деревья, и она могла слышать пение птиц. Стояла чудесная жаркая летняя погода, похожая скорее на дни в сентябре, чем в июне.

Дина окинула взглядом светло-желтую стену, и вдруг ее внимание приковали акварель с видом пляжа, небольшой рисунок пастелью и картина, сделанная маслом. Все работы были выполнены в солнечной манере и со вкусом, соответствующим стилю самого Бена. Она уселась, опираясь на локоть, зевнула, потягиваясь, и улыбнулась. Он смотрел на нее, и его взгляд переполнился любовью.

— Я жду уже час, когда ты проснешься. Я решил, что ты никогда не встанешь! — Прозвучавший внезапно голос принадлежал скорее маленькому мальчику, а не возлюбленному, и она рассмеялась.

— Я подумала, что я немного утомилась.

Она снова улыбнулась и нырнула под одеяло, положив одну руку ему на бедро. Она провела восхитительную долгую ночь в его объятиях, и они заснули лишь незадолго до рассвета.

— Это жалоба?

— Угу.

Дина провела губами по его ноге, остановившись у бедра, где она поцеловала нежно выступающие на фоне белой кожи пульсирующие прожилки вены, Дина улыбнулась, заметив, как они забились сильнее при ее прикосновении, и Бен нежно сжал ее в своих объятиях.

— Разве я еще не сказал тебе сегодня, как я люблю тебя? — Он ласково заглянул ей в глаза, и в его лице появилось что-то такое, о чем она мечтала, пытаясь отразить в картинах, но никогда не видела в жизни. Это напоминало своего рода страсть, любовь, освобожденную от условностей жизни. Это было то, чего она жаждала давным-давно и в существование чего она перестала верить. — Я люблю тебя, Дина… Я люблю тебя… — Его слова растаяли на ее губах, пока он покрывал их поцелуями первый раз за это утро, и его тело вновь потянулось к ней. Она слабо сопротивлялась, смеясь и извиваясь, когда он прижал ее к себе. — Ты возражаешь? — Он с удивленной насмешливостью посмотрел па нее, как бы давая понять, что не отступит ни перед какими словесными увещеваниями.

— Я еще не почистила зубы! Не причесала волосы… не… — Ее слова звучали все тише, заглушаемые смехом и его поцелуями, а руки невольно гладили его взлохмаченные волосы. — Бен… мне нужно…

— Нет, тебе не нужно. Ты мне нравишься именно такой. — Он был в этом уверен. — Тихо…

— Бен! — На сей раз она забыла о том, что ей надо привести в порядок волосы и почистить зубы. Она была так счастлива теперь, унесенная вдаль, плывущая по морю грез, в котором его тело слилось с ее душой.