Письма, например, академика Капицы по своему характеру не могли отправляться ни в какой архив, и не было никаких оснований для их ликвидации. Наряду с письмами Горького, Шолохова, Ромма, Фадеева и других выдающихся интеллектуалов СССР, эти письма, сохраняясь в личном архиве самого Сталина, создавали ему положительный имидж, если он задумывался, что будут говорить о нем историки в будущем. Нет сомнений в том, что Сталин заботился, чтобы о нем помнили грядущие поколения людей. Он уже при жизни поставил себя в ряд с Марксом, Энгельсом и Лениным.

Сталин был человеком творческим, в том смысле, что он свои статьи или выступления писал сам, собственной рукой за письменным столом. Писал он не спеша, часто переделывал написанное. Рукописи его работ, безусловно, сохранялись в его сейфах или в письменном столе. Но большинства этих рукописей сейчас ни в одном архиве нет. Они куда-то исчезли.

Сохранились, как мы уже упоминали, журналы регистраций посетителей кремлевского кабинета Сталина. Эти журналы велись дежурными секретарями, сидевшими в приемной Сталина в Кремле. Это были технические секретари. Не было общего стиля ведения этих журналов.

Часто записи велись в школьных тетрадях, разными чернилами, разными почерками. Иногда перед фамилией стояло «тов», иногда просто «т.». Были ошибки в написании фамилий, и никогда не писались инициалы. Это говорит о том, что эта регистрация посетителей была формальностью и ей не придавали особо важного значения. Но регистрация поступающих на стол Сталину документов была намного более ответственным делом и находилась под контролем Особого сектора, возглавлявшегося Поскребышевым. Поток официальных бумаг к Сталину был очень широким, и, безусловно, лишь наиболее важные документы попадали к Сталину для личного рассмотрения. В такой же степени важным был и «отток» документов с резолюциями Сталина.

Каждый день к Сталину и от Сталина проходило через канцелярию главы государства намного больше бумаг, чем посетителей. Но списки регистрации тех документов, которые Сталин лично должен был прочитать или просмотреть, пока нигде не обнаружены. Опубликованные списки документов, поступавших, вернее, отправлявшихся Сталину из НКВД — МВД в 1944–1953 гг., были составлены по копиям и их регистрации, производившейся в аппарате НКВД — МВД. Неизвестно, какие из этих докладных действительно попадали на стол Сталину.

Сталин всегда готовился к различным заседаниям. Это касается не только Политбюро, но и Оргбюро, заседаний разных комиссий, комитетов (например, по Сталинским премиям и т. д.). Подготовительные записи по тому же типу, какие были обнаружены в АПРФ, «К заседанию бюро» для 1932–1934 гг., должны были бы существовать и для многих других заседаний. Стенограмм или протоколов таких заседаний, как правило, не велось. Записывались только решения.

Исключения составляли переговоры с иностранными официальными лицами и беседы с некоторыми иностранными писателями. В этих случаях соблюдались формальности, и переговоры и беседы стенографировались, причем, естественно, на двух языках. Но такие стенограммы Сталину не требовалось сохранять в собственном архиве. Они шли в архивы МИДа, Совнаркома, ЦК ВКП(б), Министерства обороны и др. Все стенограммы таких встреч сохранились и могут быть изучены историками. Это же относится и к дипломатической переписке Сталина.

Сталин уезжал в отпуск на наиболее длительные сроки в 1947–1951 гг. Осенью 1951 г. он уехал отдыхать во вновь выстроенный дачный комплекс на озере Рида и провел там шесть месяцев, до начала 1952 г. Следуя своему обычаю писать письма и записки во время отъездов из Москвы своим коллегам по Политбюро, Сталин, безусловно, отправлял письма и записки Маленкову, Берии, Хрущеву, Булганину, Кагановичу, Ворошилову, Швернику, может быть, и Суслову, возглавлявшему идеологический отдел ЦКВКП(б), министру МГБ С. Д. Игнатьеву и другим. Соответственно, и все эти соратники Сталина не могли оставлять этих писем без ответов. От переписки Сталина с соратниками в 30-е гг., во время не очень длинных сталинских отпусков, кое-что все же сохранилось. Переписка Сталина в послевоенные годы, когда он провел на юге в общей сложности почти пятнадцать месяцев, остается практически неизвестной.

Но даже очистка всех дач не прекратила поисков и ликвидаций бумаг Сталина. После смерти самих соратников Сталина в последующие годы их архивы также конфисковывались и частично уничтожались. Первым в этом ряду был Берия. Маленков, став после смерти Сталина Председателем Совета Министров СССР, затребовал вскоре из МВД для изучения папки с материалами «ленинградского дела» 1949–1950 гг., в организации которого он вместе с Берией принимал главное и наиболее активное участие. Берия, безусловно, передал Маленкову не все бумаги, оставив себе для ликвидации ту часть, которую он сам не хотел бы предавать гласности. Как выяснилось через несколько лет, когда в июле 1957 г. Маленков был исключен из состава Президиума ЦК КПСС, большая часть бумаг по «ленинградскому делу» была уничтожена.

Еще более радикально была произведена ликвидация личного архива Берии после его ареста в июне 1953 г. Дмитрий Волкогонов, собиравший при подготовке своих книг свидетельства бывших руководителей КГБ, сообщает:

«Когда был арестован Берия, Н. С. Хрущев распорядился “арестовать” его личный архив, где находилось множество документов, направленных Сталиным в НКВД. Комиссия, созданная по этому случаю, сочла за благо, не рассматривая, сжечь по акту, не читая, одиннадцать мешков документов (!), по всей видимости уникальных…»