Уже смеркалось. Романов занимался капустой на кухне, срезал в огороде пять крупных кочанов, накопал морковки и теперь строгал капусту в кухонном комбайне, высыпал на стол, чтобы добавить потом моркови, перемешать с крупной солью и сложить в двадцатилитровый бочонок. Два кочана уже превратились в гору капустной лапши на столе, когда за воротами раздался громкий автомобильный сигнал.

Вытирая руки о фартук, Романов вышел за ворота, следом за ним выбежали дети.

Все поздоровались с Самантой, дети ожидали нового катания на суперсовременном джипе, но Романов был строг. Уроки на завтра приготовили? Нет? Значит, за уроки. А покататься можно будет завтра, если тетя Саманта не против. На том и порешили.

Саманта сказала, что приехала в гости к нему, Романов открыл ворота, она загнала джип во двор, все же машина не своя, принадлежит боссу, не хотелось, чтобы ее повредили местные хулиганы. Романов это понимал, пригласил в кухню, извинившись, что занят важным делом.

— Ой, что это? Ты квасишь капусту, Максим? — спросила Саманта. — А можно, я помогу тебе?

— Умеешь?

— Нет, я ничего не умею, но всему хочу научиться. И вообще мне у вас жутко нравится, я бы с удовольствием поселилась тут.

Романов усмехнулся, пожал плечами: мол, у москвичей свои причуды.

— Значит, так, капусту я вымыл, разрезай кочан на четыре части, удаляй кочерыжку и кромсай на комбайне. А я буду растирать уже нарезанную с солью.

Саманта взяла в руки нож, один из трех оставшихся кочанов капусты, задумалась: как его порезать, чтобы все правильно было? А вдруг ошибется и все испортит? Романов заметил ее колебания, сказал:

— Хорошо, я с этим сам управлюсь. У тебя должны быть крепкие пальцы, мы ведь коллеги по восточным единоборствам.

— Хочешь проверить, какие крепкие?

Он протянул ей ладонь, Саманта вцепилась в нее, резко склонила, прижав кулак Романова к своей груди.

— Ты что-нибудь почувствовал?

Романов усмехнулся, обнял девушку, поцеловал в щеку.

— Ну конечно, почувствовал. Или ты думаешь, что я совсем старый пень? Но больше не надо таких фокусов, ладно?

— Почему, Максим? Мне было так приятно…

— Значит, я посыпаю солью капусту с морковью, а ты перемешиваешь капусту крепко-крепко, чтобы она хрустела под твоими… очень сильными пальцами. Ну, давай!

Он ловко разрубил ножом кочан, удалил кочерыжку, сунул в кухонный комбайн, острые ножи которого быстро строгали капусту на зеленовато-белые ленты. Саманта старательно переминала уже порезанную капусту, которая громко хрустела под ее пальцами.

— А почему Валентина не приехала? — спросил Романов.

— Решила остаться дома. У вас же вчера не получилось свидание, верно?

— Верно, а ты откуда знаешь?

— Сама рассказала, она мне в джин с тоником снотворное подмешала, чтобы я не следила за вами.

— Могла бы и последить.

— Почему не получилось, Макс?

— Извини, Саманта, я о таких вещах предпочитаю не говорить. Наверное, Валя все объяснила.

— Да… Макс, неужели и вправду нельзя вернуть прежнюю любовь?

— Если тебе пятнадцать лет назад нравился шоколад, а теперь — острое лобио, что тут поделаешь?

Саманта облизала пальцы и радостно улыбнулась:

— Как вкусно получается, Максим! Я уже все смешала, что дальше делать?

— Складывай в этот вот бочонок. Плотно утрамбовывай кулаками и переходи на другой конец стола. Тут тебе готова новая гора капусты, вот и морковь, и соль… Вперед, помощница!

Через полчаса бочонок был на три четверти заполнен капустой. Романов добавил в нее антоновских яблок, десятка полтора, наверное, закопал их в капусту, предварительно проколов кожуру иголкой. Саманта облизывала соленый капустный сок с пальцев.

— Как вкусно, Максим… А через пару дней, наверное, будет малосоленая капуста, можно приехать и попробовать?

— Она будет просто соленая, но попробовать можно. Итак, теперь мы кладем вот этот деревянный круг сверху, я его ошпарил кипятком, чтобы никакой плесени, сверху — пятикилограммовый булыжник… Нет, булыжник позже. Я спущусь в погреб, а ты подашь мне бочонок, осилишь?

— Спрашиваешь!

— Но пожалуйста, аккуратнее, он тяжелый.

Романов спустился в погреб, Саманта без труда подняла бочонок, опустила его на вытянутые ладони Романова. Он поставил его в бетонном погребе, потом Саманта подала ему гладкий темно-серый булыжник, который лег на деревянную крышку, закрывающую бочонок.