Прах Инезильи давно уже развеян был степными ветрами. Надзирать за осуществлением грандиозного плана должно было инфанте Изабели. Черная душа Доньи могла лишь через зыбкую грань наблюдать за процессом. Если и говорят, что смерть — это упокоение, то для Преступной Лжесмерти такое утверждение не верно. Сущим ужасом обернулось посмертие доньи Инезильи. Речь не о том, что попала она в пахнущий горелой серой ад с чертями, готовящими невиданные блюда адской кулинарии из тушек грешников.

Вполне комфортно было обставлено загробное пребывание доньи. Но хуже традиционных адских мук было поселившееся в ее душе сомнение в своих здравствующих соратницах. Вдруг предадут! Вдруг по дурости чего перепутают! И так даже не круглосуточно, а не-пре-рыв-но. Именно непрерывно, потому что дня и ночи в обиталище Инезильи не было. Сплошная череда кошмарных сомнений. Попробуй, дождись, не свихнувшись разумом, обещанного Смертью воскресения с бессмертием!

И ведь никак на события повлиять не возможно. Оказалась Инезилья заложницей у своих здравствующих сообщниц.

Снова Каганат

Тяжкую думу думали Тугарин и Бьорн. Много пива выпили. Кумысу и вовсе не сосчитать, сколько бакыров опорожнили. И страхолюдные наложницы с ужасной скандиново-испано-казахской (Уж-ж-жа-с-с-с!!!) наследственностью не услаждали Повелителей. Разве может такая мешанина глаз радовать!

А виноваты во всем были подлые лесные жители. Выслали вперед себя каких-то совершенно диких и бесстрашных мужиков, по ухваткам которых с первых минут битвы ясно было, что жизнь свою они совсем не ценят и готовы с легкостью ее поменять на победу. Что и доказали.

А вот если бы сдалось неизвестное племя на милость победителей, то милость была бы велика. Даже мужчин не всех бы истребили. Для племенной работы оставили. А женщин бы уже оплодотворили: глядишь, с новой кровью получилось в потомстве пленниц какое-то число приятных видом дев. А пока можно было б и самими пленницами пробавляться.

Нет же, эти шайтаны, как донесла разведка, преобразованные из человекоподобного стада, содержавшегося в скотском загоне племени, спутали все планы! Что им надо было? Непонятно. Сиди себе за изгородью да помалкивай. Жрать-пить дают, и ладно. Однако поперлись своих пленителей защищать. Бред! Насмерть стояли, дурачье бестолковое!

Теперь снова тяжкую думу Владыкам думать надо, как одолеть самовольных захватчиков таежных угодий. А на пьяную да похмельную голову думается тяжко. Но такова нелегкая доля властителя. Хоть и с глубокого перепоя, переходящего постоянно в тяжкое похмелье и наоборот, а государственные дела вершить надо.

Решили: надо новой бранью идти. На этот раз всех Валькирий просить о содействии.

Кликнули Старшую Валькирию. Не сильно-то торопилась воинственная дева на зов Владык — ей только Один Одноглазый указывать вправе. Земное начальство лишь просить вежливо может. А нынешние правители уже с пьяных глаз хамить и руки распускать пытались. Пусть подождут.

В конце концов явилась Дева ко двору Тугарина и Бьорна.

— Чего надо, пропойцы?

— Ик! Ты как с повелителями говоришь, девка?

— Плохо дело. Несчастен народ, которым безумные, да еще и опившиеся до последнего, правители командуют. Помнишь ли Тугарин-собака, как я тебе уши постригла кончиком меча, когда мы в ваши степи прибыли? Так вот, могу повторить эту забаву, но уже не с ушами, а с головой. Совсем страх потеряли, пьяницы! Мы с сестрами быстро напомним, кто здесь настоящие хозяева. Состоим в вашей преступной шайке только по невозможности в этих диких краях другую судьбу избрать. А ты, пропойца Бьорн! Ты ведь хоть и бывший, но викинг! Должен наши законы помнить.

Продрали хмельные глаза разбойные вельможи, сообразили — не туда их заносит. С почтением изложили просьбу к Девам-Воительницам принять участие в военных действиях.

Старшая Валькирия отвечала, мол, рассмотрим ваше предложение. Может и поспособствуем, если будет на то воля Великого Одина. Да и засиделись в мирной обстановке девицы. Ни одной приличной войны за столько лет! Кони железные уже ржавчиной покрылись. Известно ведь, что от мирной ржавчины их только кровь в доблестных схватках пролитая очищает! Позор на ваши головы, Бьорн и Тугарин!

Пошла Старшая Валькирия своих боевых подруг порадовать: скоро будет достойное Дев развлечение. Мудрый Один, наверное, что-то прозевал за своими многочисленными заботами о рассеявшихся по всему миру детях. Вот и приходится вековать благородным скандинавским Валькириям на чужбине в обществе опустившихся правителей и морально разложившихся от безделья воинов.

Видно услышал Одноглазый Старик мольбы заживо схороненных Воительниц, послал, наконец, хоть какую-то войну…

Чумск (не призрачный)

Жизнь в доме на Бочановской била ключом. Веселье, женский визг и пьяный разгул шли положенным для веселого дома чином.

Упражнения девиц на плацу, под руководством совсем озверевшей из-за нехватки времени Изабели, стали намного продолжительнее и упорнее обычного.

Хлыст то и дело опускался на нерадивых учениц. При этом инфанта уже совсем не заботилась о сохранности живого товара своей родственницы мамзели Валькири. К ужасу содержательницы публичного дома, тела большинства девиц были разукрашены синяками и кровоподтеками.