Вот приказ Говорова… В результате к 25 октября у Шабалова под Рузой осталось всего два стрелковых батальона.

Дивизия по уставу должна сдерживать врага на участке фронта в 15 км, но им нарезают еще столько же — участок, который обороняла 32-я СД. В конце концов Говоров удивится и сообщит в штаб фронта, что дивизия куда-то рассеялась. А эти два батальона растянуты до прозрачности.

Немцы доезжают почти до Ново-Петровского, где у них кончается бензин, и их танки встают в грязи. Водители расходятся по хатам, даже охранение не выставляя. (…)

Но в том-то и дело, что план сработал, немцы оказались в мышеловке.

На следующий день начинается захлопывание крышки мышеловки — Дороховская наступательная операция, забытая победа Красной Армии. Началась она 26 октября в 10 часов утра. 82-я мотострелковая дивизия удачно атаковала, перерезав подвоз снабжения немецкой ударной группировке по Минскому шоссе через Дорохово и Шелковку. Оставалось отсечь пути подвоза через Можайск и Рузу по Ново-Петровскому шоссе. Приказ перерезать эту дорогу Жуков дал Говорову вечером 26 октября. И сделать это должна была диверсионная рота 133-й дивизии. Но ее-то и не успели перебросить под Рузу, она в составе двух третей 133-й СД под командованием настоящего комдива генерал-майора Василия Ивановича Швецова квартал за кварталом успешно отвоевывала Калинин. И за это Иосиф Виссарионович Сталин по телефону сказал спасибо Швецову и всему личному составу.

Но обстановка в целом складывалась тревожно: 25-го сдана Руза, затем пал Волоколамск…

Между тем действия развиваются по обычному для нас сценарию, когда хотели, как лучше, а получилось вот что: захлопнуть мышеловку некому, поскольку перерезать Ново-Петровское шоссе не хватает сил. В результате потери Рузы немцы прорвались не только к Ново-Петровскому, но и на Звенигородском направлении, где в болотах у Панова захватили батарею “катюш”. Тот самый случай, о котором упоминают в СМИ, но не называют, где это произошло. Оказывается, впервые секретное советское оружие в исправном состоянии попало в руки фашистов у деревни Паново Рузского района. Комиссара дивизиона расстреляли. И расстрел двух комиссаров — этого и Шабалова за Рузу в цепи других событий был использован после войны как формальная причина для отставки Жукова. А в результате операция под Рузой стала белым пятном в истории Великой Отечественной, Есть здесь и еще одна тайна. Если почитать мемуары Катукова, в те дни командира 1-й гвардейской танковой бригады, то из повествования выпадают сутки на пути из-под Кубинки к Ново-Петровскому, куда бригада направлялась на усиление танковой группировки. Когда немецкая пехота расстреливала у Панова расчеты наших “катюш”, Катуковские танкисты проходили через Барынино. Бели бы им поступила команда свернуть в сторону, то разметать врага и помочь батарее “катюш” не заняло бы много времени. Но такой команды не было. В донесениях об этом сказано, а в мемуарах Катукова этих суток было и не было.

Вследствие указаний Сталина нашу ударную танковую группировку под Ново-Петровским раздергали на отдельные бригады, значительно ослабив. В результате, когда нужно было наступать, удар получился не кулаком, а растопыренными пальцами. (…)

Не было взаимодействия между танковыми бригадами и стрелковыми подразделениями, между родами войск, и поэтому уничтожить ударную группировку немцев под Ново-Петровским не получилось.

Остатки Новосибирской 133-й дивизии затем составили костяк 785-го полка 144-й дивизии, сражавшейся в Звенигородском направлении, освобождавшей с боями Нестерово и Старую Рузу.

Как известно, один стрелковый батальон 133-й дивизии был передан 32-й дивизии Полосухина, которая отходила под Кубинку. В районе Колюбакина начальник загрядотряда перехватил этот батальон и приказал занять оборону в деревне Апальщино, поскольку под Пановом гибла батарея Катюш, немцы рвались на Звенигород.

Бой за Апальщино описан немецким историком, увековечившим подвиг своего врага — советских воинов, которые целый день, с шести утра до четырех часов вечера, успешно противостояли батальону противника. С 13 октября красноармейцы батальона практически не получали боеприпасов и продовольствия. Пушки были, но снарядов почти не оставалось. И враг, прошедший пол-России, нес огромные потери, не мог взять маленькую деревеньку! Только когда подошел дивизион штурмовых орудий, сибиряки отступили к Локотне. (…)

Для закрытия прорыва немцев на Звенигородском направлении в 5-й армии был создан сводный отряд, в который Катуков передал три Т-34 под командованием танкового аса Лугового. Из 25-й танковой бригады передали мотострелковую роту, из 19-й танковой бригады — противотанковый взвод. Но все эти части не смогли встретиться и не закрыли прорыв, поэтому туда бросили батальон 521-го полка 133-й СД — то, что было под рукой. Батальон задержал противника на сутки, что позволило командованию подтянуть 144-ю дивизию и закрыть фронт.

В это время рассвирепевший Жуков и начал искать виноватых в не выполнении его приказа. Кто должен отвечать? Говоров? Перевели стрелки ниже. Командир 133-й дивизии? Но там командир и комиссар в одном лице! Задним числом назначили исполняющим обязанности командира полка подполковника Герасимова, и военный совет 5-й армии приговорил Герасимова и Шабалова к расстрелу. Их расстреляли в Карийском…»

Александр Герасимович Герасимов родился в 1900 году в городе Орел. Из рабочих. В Красной Армии с 1918 года. В 1923 году окончил Командные курсы в г. Орел, в 1927 г. — Военно-политические курсы имели Ленина в Москве. С 1936-го по 1937 год — преподаватель тактики, старший преподаватель, начальник Учебной части курсов усовершенствования комсостава запаса Приволжского военного округа.

В 1940 году майор Герасимов — инспектор отдела Управления пехоты РККА. С этой должности назначен командиром 521-го стрелкового полка 133-й стрелковой дивизии. Весной 41-го присвоено воинское звание «подполковник». Награжден медалью «XX лет РККА». Имел одно ранение.

Постановлением Военного Совета 5-й армии от 29 октября 1941 года обвинен в сдаче противнику Рузы. В ноябре 1941-го расстрелян перед строем начасостава 144-й стрелковой дивизии. Посмертно реабилитирован в январе 1963 года, то есть еще при жизни Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. И это все о том же: «Жестокое время, жестокие люди…»