«Хорошо не щадить плоти, чтобы она не восставляла брани, — отвечал подвижник мнимому своему знакомцу. — Впрочем, хотя бы плоть и изнемогала, но сила Божия в немощах совершается. Пост есть мать целомудрия (1, с. 116). Услышав такой ответ, враг тотчас исчез.

Дух отца Иова среди этих подвигов все более утверждался в иночестве. В преизбытке святой ревности он вспомнил слово святого апостола: Никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику (2 Тим. 2: 4). После чего, остававшиеся у него, как у священника, некоторые вещи, раздал нуждающимся из монастырской братии, а сам вовсе обнищал, чтобы еще беспрепятственнее служить обнищавшему нас ради Христу.

После многих испытаний в трудах иноческой жизни настоятель и братия обители, признав нового постриженника совершенным монахом, единогласно освободили его от монастырских послушаний и разрешили затвориться в келье. Безмолвствуя в тишине, иеромонах Иов занимался непрестанно Иисусовой молитвой, чтением Священного Писания, житий святых и рукоделием. Пищи он принимал мало — из общей братской трапезы, а особо для себя не готовил ничего.

Слава о соловецком подвижнике быстро разнеслась повсюду и достигла самого государя. Петр I, удостоверясь, что духовник его был оклеветан, хотел возвратить его к царскому двору на прежнее служение, но, согбенный бременем лет и трудов, старец просил позволения остаться на Соловках. Им совершенно овладело желание еще большего безмолвия. В 1702 году, по благословению того же соловецкого настоятеля, архимандрита Фирса, он переселился в Анзерский Свято-Троицкий скит.

В скиту старец опять предался иноческим подвигам. Считая себя среди скитской братии новоначальным, он всем служил и особенно старался помогать немощным. При этом церковных служб и келейного правила никогда не опускал.

Вскоре после прибытия преподобного Иова в скит скончался анзерский скитоначальник. Холмогорский архиепископ Варнава, знавший благочестивую и подвижническую жизнь старца Иова, предложил соловецкому архимандриту Фирсу почтить его должностью главы Анзерского скита. Вызванный в Соловецкую обитель и выслушавший от настоятеля волю архипастыря, преподобный Иов из послушания принял это назначение. Вместе с тем старец просил, чтобы его удостоили пострижения в схиму, но в этой просьбе настоятель ему отказал. Через некоторое время архимандрит Фирс опять вызвал иеромонаха Иова в обитель. Окончательно благословляя на должность, архимандрит сказал новому скитоначальнику: «Предаю тебе Анзерский скит Святой Троицы, осторожно блюди его: как все устроено, так да и будет, устава церковного не изменяй, но твори все по правилам святых отец» (1, с. 117). Старец, простившись с архимандритом, отправился опять в скит. Здесь, созвав в соборную церковь братию, скитоначальник Иов с коленопреклонением совершил молебен Святой Троице, затем преподобному Елеазару, как первоначальнику и покровителю скита, а потом, приветствуя братию, предложил им следующее поучение:

«Молю вас, братия мои возлюбленные, поспешим к наследию Царства Небесного постом и молитвой. Позаботимся о спасении душ наших, оставим все дурное и путь лукавый: любодеяния, татьбу, клевету, празднословие, ссоры, пьянство, объядение и бра— тоненавидение. Уклонимся и возгнушаемся этим, братия, чтобы не осквернить душ своих, но пойдем по пути Господнему, ведущему нас в Отечество Небесное. Взыщем Бога рыданием и слезами, лощением, бдением, покорностью Его воле и послушанием, да обрящем милость у Господа. Возненавидим прелестный мир, вспоминая слова Господа: Аще кто грядет ко Мне, и не возненавидит отца своего и матерь, и жену и чад, и братию и сестер, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик (Лк. 14: 26). Мы, братия, отрек— шись мира, отречемся и всех дел его… Как убежим бесконечной муки, проводя жизнь свою в лености? Нам, братия, нарекшимся Иноками, прилично каждый день плакать и каяться о своих грехах. Покаяние есть путь, приводящий к Царству Небесному, покаяние есть ключ Царства Небесного, без которого никому нельзя войти туда. Укрепимся на пути Царства Небесного, сюда не приближаются лукавые. Это шествие, хотя ныне и прискорбно, но зато после будет радостно» (1, с. 117–118).

На новом поприще преподобный Иов, вспомнив слова Господни: И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12:48), — еще усугубил свои подвиги и труды. Он непрестанно творил Иисусову молитву и трудился, первым являлся к храмовым богослужениям и послушаниям и уходил последним.

Богомудрый старец Иов желал сохранить для потомком память об основателе Анзер— ского скита, о братии и о всех его благотворителях. Известно, что первым составителем жития преподобного Елеазара был ученик и сподвижник старца Иова блаженный монах Макарий–Летописец. Этот инок восхвалил и своего учителя, отца Иова, во вкладной книге Анзерского скита как «мужа чуднаго, иже пребываше в телеси своем на земли, яко бесплотный ангел», прибавляет: «Той же бла— гий Иов весь страха Божия и Духа Святаго исполнен бысть, и ревностию своею разжеся в Бозе о душах приснопоминаемых за святою Божественною Проскомидиею, и трудо— любно попечеся изыскати разнесенное, и во едино восхоте собрати расточенное, и бого— мудренно памятством своим восстави издавна забвенное. И елико возмог уведати и со многим тщанием вместе совокупи погибшее, и минувших и настоящих тех боголюбивых вкладчиков, имена их в сию книгу вписа— ти повеле, и всегда за здравие их поминати утверди, а отшедшим ко Господу усопшим душам приносимою бескровною Жертвою Христовою свободную пользу благоразумно учини» (1, с. 118 — 119).

Под руководством такого опытнейшего и самоотверженного старца братство подвижников–скитян стало умножаться, так что в короткое время собралось до тридцати человек, желавших и способных проводить эту суровую жизнь. Новоначальных отец Иов учил смиренному послушанию Богу и начальству, без чего, — говорил он, — нет спасения, поскольку послушание — первая из всех добродетелей. Сверх церковного и келейного правила, иноки занимались телесными трудами. В ночное время старец имел обычай обходить братские келье, напоминая о ночном бдении. Если слышал кого молящимся, отходил с радостью, а кого заставал в беседе — стукнув в дверь, отходил с печалью в душе, а утром призывал того брата и наедине обличал. Сам он ночью в келье молился с коленопреклонением — иногда до утреннего благовеста — и первый являлся в церковь на утреннее славословие.

Скитян, желавших жития еще более уединенного, преподобный Иов благословлял на пустынножительство. Старец часто посещал их, побуждал к подвигам и раздавал им рукоделие. Здесь ярко проявился дар прозорливости преподобного. Он обличал пустынножителей в прегрешениях прежде, чем они успевали ему каяться.

Однажды, вспомнив что Господь Иисус Христос умыл на Тайной Вечере ноги Своих учеников и сказал им: Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам (Ин. 13:15), преподобный Иов начал с горьким рыданием укорять себя: «Окаянный, как высоко возведен ты! Имеешь сугубый сан священнический… а нет у тебя смирения в подражание Христу Спасителю» (1, с. 120). С этого времени он стал навещать больных, сам им служил, обмывал и обвязывал своими руками раны, больные части тела мазал святым елеем и нередко исцелял их. Этого подвига любви и заботы о ближних не оставлял он до самой своей кончины.

В 1710 году старец Иов был вызван соловецким настоятелем, архимандритом Фир— сом, в обитель и за строгую подвижническую жизнь удостоен пострижения в великую схиму с именем Иисус, в честь и память об израильском вожде Иисусе Навине.

Получив такое священное имя духоносный старец с еще бблыыим вниманием и усердием стал проводить свою ангелоподобную жизнь. Он, теперь уже иеросхимонах Иисус, нередко удалялся на безмолвие в пустынные места, а также ходил к отшельникам для духовной беседы.