Фортуна ненадолго задумалась.

— Конечно, я мечтала о том, чтобы влюбиться в человека, который полюбит меня, и выйти за него замуж. Но если быть честной, то мне хочется большего: полюбить и стать женой такого человека, с которым можно было бы вместе делать что-то нужное и полезное. — Она замолчала, но, поскольку маркиз ничего не сказал, продолжила: — Мне трудно выразить словами, что я хочу. Любить — это так прекрасно. Но у женщины должны быть и другие интересы в жизни. — Она нахмурила лоб, стараясь поточнее подобрать слова. — Мужчины, как правило, не хотят, чтобы жены вмешивались в их дела, но ведь есть такие вещи, которые они могут делать вместе. А то ведь женщины занимаются домашним хозяйством, а мужья, развлекаясь, бросают их дома и совсем забывают о них.

— Откуда, интересно, вы все это узнали? — спросил маркиз.

— Я читала книги, слышала разговоры, да и Гилли рассказывала мне об этом, — ответила Фортуна. — Так что, выйдя замуж, я хочу, чтобы у нас с мужем были общие интересы.

— Неужели вы думаете, что он захочет разделить ваши? — спросил маркиз. — Ведь интересы женщин сводятся к нарядам, шляпам, сплетням, кухне и детям! Мужчине это не подходит.

— Вот об этом я и говорю, — сказала Фортуна. — Я не хочу провести жизнь, думая только о нарядах. Я ненавижу сплетни — они нагоняют на меня тоску. Я хочу делать что-нибудь нужное, что могло бы помочь другим. К примеру, как мистер Фицгиббон, строить дома для бедных.

— Так вот, значит, чего вам хочется, — резко произнес маркиз. — Быть может, я не так сильно ошибался вначале.

— Вы не правы, — заявила Фортуна, и в ее голосе послышались нотки гнева: — Вы намеренно извращаете смысл моих слов, вы пытаетесь добиться от меня признания, что я влюбилась в человека, которого видела сегодня первый раз в жизни и к которому не испытываю никаких чувств, кроме благодарности, ибо он потрудился объяснить мне то, что, как мне кажется, очень пригодится вам в будущем.

С этими словами она встала.

— Прошу вас, перестаньте извращать мои слова, — жестким тоном попросила она, — и не пытайтесь заставить признаться, что я неравнодушна к человеку, который никогда ничего для меня не значил и не значит! Почему вы такой злой? Почему вы все время выискиваете ошибки во всем, что бы я ни сделала?

Ее глаза полыхали огнем. Она стояла перед ним, сжав кулаки; грудь ее под тонким шелком платья бурно вздымалась. Она казалась в этот момент такой прекрасной и такой хрупкой, что гневные слова, вылетавшие из ее уст, никак не вязались с ее видом.

Маркиз вдруг улыбнулся своей неотразимой улыбкой и протянул ей руку.

— Я вижу, что рассердил вас, — мягко сказал он. — Простите меня, Фортуна. Еще раз приношу вам свои извинения.

Она взяла его руку и опустилась на колени перед ним.

— Прошу простить и меня, — сказала она. — Я знаю, что вспыльчива, но это бывает со мной довольно редко.

— У вас была причина сердиться, — сказал маркиз. — Это я во всем виноват. Просто иногда трудно поверить, что на свете есть женщины, совсем непохожие на тех, что я знал, женщины, совершенные во всех отношениях.

Фортуна, не веря ушам, в изумлении глядела на него, а потом спросила очень мягко:

— Я не ослышалась?

— Нет, не ослышались, — ответил он.

Она положила голову ему на колени, его лицо склонилось к ней. Фортуна взглянула на него и подумала, что ему достаточно только протянуть руки, чтобы прижать ее к себе.

Ее щеки покрылись румянцем, и, не осознавая этого, она придвинулась к нему поближе.

У Фортуны стеснилась грудь, и она почувствовала, что у маркиза тоже перехватило дыхание.

В эту минуту часы на камине пробили полночь, и чары развеялись.

— Вы хотите спать? — спросил маркиз низким глубоким голосом.

— Уже двенадцать, — ответила Фортуна. — Мне немного совестно, что заставляю вашу горничную ждать. Я смогу раздеться и без нее, но она сказала, что это ее обязанность — прислуживать мне.

— А не собирается ли она, подобно миссис Денвере, запирать вас на ночь? — спросил маркиз.

— Не думаю, — ответила Фортуна, — но миссис Саммерс сказала, что зайдет спросить, не принести ли мне стакан горячего молока. — Она наморщила свой маленький носик: — Терпеть не могу горячее молоко, но она так старается, что было бы неблагодарностью отказать ей в этом.

— Какие заботливые у меня слуги, — произнес маркиз.

— Но я не хочу еще ложиться спать, — сказала Фортуна. — Я бы с большим удовольствием осталась здесь и поболтала с вами.

— О жизни и, может быть, о любви? — спросил маркиз.

— Я хотела, чтобы вы когда-нибудь рассказали мне о любви, — промолвила Фортуна. — Ведь это, наверное, так прекрасно — быть влюбленным в кого-то.

— Я уже давно не пребывал в этом чрезмерно восхваляемом состоянии, — ответил маркиз.