— Нет я никогда еще не видела ни одного из них, — ответила она. Они до нападения ализонцев еще никогда не появлялись в долине. И потом говорят, что они путешествуют только ночью, а не днем. Когда они вели с нами переговоры, они были в облике человека, но они обладают странными силами… — Уверенность Кильдас исчезла, и она снова начала теребить накидку у своей шеи, словно та мешала ей дышать, — Если о них и известно больше, никогда не слышала об этом ничего.

Краем своего уха я услышала звук, похожий на рыдание. К нам подъехала еще одна девушка. По ее поношенной одежде я узнала ее — Сольфина, которая накануне делила пищу с Кильдас.

— Слезами больше ничего не изменишь, Сольфина, — сказала Кильдас. — Подумай о том, что у тебя был свободный выбор, и будь такой же храброй, как и все мы.

— Ты сама решила поехать с нами? — спросила я.

— Это… это была моя единственная возможность помочь, робко ответила Сольфина. — Но ты права, Кильдас, нельзя сначала делать выбор, а потом плакать от страха. Как много я дала бы за то, чтобы еще раз увидеть свою мать и сестер. Но теперь мне никогда больше не удастся этого сделать.

— А разве при обычной свадьбе было бы не так? — мягко спросила Кильдас. — Ты была бы отдана Лорду или Капитану одной из южных долин и тоже никогда бы не смогла вернуться назад.

— Я знаю, и это меня поддерживает, — быстро ответила Сольфина. — Это правда, меня бы отдали. Теперь мы все идем на встречу с нашими сужеными. И так происходило со всеми женщинами на протяжение бесчисленного количества лет. И в результате свадьбы я приобрету больше, чем потеряю, намного больше. Но Всадники…

— Ты должна понять вот что, — сказала я. — Всадникам так нужны женщины, что они готовы были пойти ради их приобретения на то, чтобы заключить договор и сражаться за кого-то. И когда мужчина хочет чего-то настолько сильно, что даже ставит на карту свою жизнь, чтобы добиться этого, он будет очень дорожить этим, неустанно заботиться о приобретенном.

Сольфина внимательно посмотрела на меня. Ее покрасневшие глаза блеснули. Одновременно я услышала тихий возглас Кильдас, которая подвела своего пони еще ближе.

— Кто ты? — властно спросила она, — Ты не та жалкая девчонка, которую вчера вечером увели из зала!

Нужно ли мне играть роль Мариммы перед моими спутницами? Для этого не было никаких особых оснований.

— Ты права. Я не Маримма.

— Кто же ты тогда? — настаивала Кильдас, а Сольфина смотрела на меня округлившимися от удивления глазами.

— Я Джиллан и прожила в монастыре уже много лет. У меня нет родственников, и это путешествие — мой собственный выбор.

— Если у тебя нет родственников, которые вынудили бы тебя пойти на это или которые извлекли бы из твоего выбора для себя какую-то пользу, почему ты тогда едешь с нами? — Теперь голос Сольфины выдавал ее удивление.

— Потому что, может быть, есть худшие вещи, чем это путешествие в неизвестность.

— Что же это такое? — спросила Кильдас.

— Однотонная, никогда не меняющаяся жизнь. У меня не было других шансов, чтобы вырваться за стены монастыря, а я не хочу все время носить вуаль и накидку монахини и быть довольной, когда один день моей жизни как две капли воды похож на другой.

Кильдас кивнула.

— Да, я могу понять это. Но что произойдет, если Лорд Имграй узнает правду? Он твердо решил отправить Маримму к Всадникам и делает это по своим личным мотивам. И он не такой человек, который позволит перечеркивать свои планы.

— Я знаю это. Но мне совершенно ясно, что он спешит, и у него осталось не так уж много времени для того, чтобы достигнуть места встречи. Он не успеет вернуться назад в Норстатт, а его честь обязывает его передать Всадникам всех невест.

Кильдас рассмеялась.

— Ты мыслишь четко и целеустремленно, Джиллан. Мне кажется, что твоя защита против его гнева очень действенна.

— И тебя… тебя не страшат эти… дикие люди? Ты сама выбрала свою судьбу? — спросила Сольфина.

— Я не знаю, какие ужасы меня ждут в будущем. Но все же лучше ехать по долине к подножию горных пиков, чем смотреть на них из тени, — ответила я. Все же мое мужество было не так велико, как я хотела это показать. Может быть, я оставила позади себя меньшее зло, чем то, которое меня ожидало. Но об этой возможности мне не хотелось думать. Только не теперь.