Женщина добрее, сострадательнее. Охота была чем-то уродливым, бесчувственным. Женщина — мать, и она знает: если ты убил мать, самку оленя, что случится с ее детьми? Ты убил львицу — что случится с ее львятами? Женщина была против охоты.

И, когда охота стала скудной и трудной, и бывали дни, когда приходилось голодать и затем добывать пищу, человек в конце концов решил в пользу земледелия. Но с земледелием все изменилось. Теперь палатки непригодны. Дома более долговечны.

Вот с этого момента и начался весь рост цивилизации. Теперь стали возможны школы, теперь стали возможны больницы. Появилось другое производство — промышленность, все стало возможно благодаря земледелию.

Но глубоко внутри мужчина остался охотником. Он не забыл радостей охоты. Он до сих пор хочет быть цыганом.

Но по твоему вопросу похоже, что мужчина хочет комфорта и чувствует, что в комфорте достичь просветления будет легче, а женщина хочет быть цыганкой, скорости реактивного самолета, она думает, что в таком постоянном вихре просветление случится проще. Никто не ошибается, никто не прав. Все зависит от личного чувства, типа, выбора.

Никогда не тратьте свое время на споры о таких вещах, как предпочтения. Просто примите: «Это то, что нравится тебе, это то, что нравится мне, и, к сожалению, нам нравится разное». Лучше закройте эту тему, а не обсуждайте.

И начинайте становиться просветленными!

Правильно, Гита?

Ошо, говорят, когда Будда достиг просветления, вся Вселенная стала блаженной — цветы посыпались с неба, божества начали танцевать вокруг него. Сам Индра, король всех дэв, снизошел со сложенными ладонями и припал к стопам Будды. Деревья начали цвести, хотя не пришло их время, — все существование стало празднованием.

Хотя история, описывающая просветление Будды, — всего лишь поэзия, я полагаю, существование должно было наслаждаться и продолжает наслаждаться еще больше в твоем просветлении. Мне кажется, что в твоем лице все пробужденные существа прошлого орошают мудростью, любовью и состраданием эту истомленную, измученную планету в последнем драматическом усилии.

Ошо, что случилось, когда ты стал просветленным?

Явление просветления нельзя описать прозой. Проза слишком буднична. А явление просветления слишком поэтично.

Это предельная существующая в природе любовная история.

Проблема в том, как облечь в слова не выразимое словами.

Никакие деревья не цветут не в свое время. Никакие цветы не падают с неба. Никакие божества не танцуют вокруг просветленного. Но, тем не менее, все это правда. Это как будто деревья расцвели не в свое время. Помните об этом «как будто»: как будто боги танцевали вокруг просветленного, как будто все существование стало празднованием.

Оно становится празднованием, но это так тихо и спокойно, это так далеко от языка, что для описания этого нам приходится использовать воображаемые явления. Иными словами, деревья должны были бы цвести, хотя не время, — но они не цвели, должны были бы сыпаться цветы — но они не сыпались.

Вы должны постичь этот поэтический образ: когда кто-либо становится просветленным, это не только его просветление — потому что он исчез, вот почему есть просветление, — оно разносится по всему существованию, оно ощущается в каждой клеточке жизни.

И с каждой отдельной личностью, которая становится просветленной, весь уровень осознанности человечества немного повышается. Все, что человек являет собой сегодня, не благодаря его собственным усилиям; это заслуга тех нескольких просветленных людей во всем мире. Их можно пересчитать по пальцам. Но каждый исчезающий, став чистым светом, дал всему спящему человечеству невероятный импульс к высшему состоянию сознания.

Где бы мы ни были, мы в невероятном долгу перед теми, кого даже не знаем.

А с поэзией вообще проблематично. Одна проблема в следующем: когда вы объясняете ее, она становится прозой, она теряет свое поэтическое качество. Во-вторых, верящие, верующие считают, что это не поэзия, все, что говорится, случилось на самом деле, это история — не выдумка, а действительность. Они начинают злиться, если вы называете это поэзией, — хотя поэзия гораздо более выразительна, чем проза.

И такого рода поэзия использовалась для всех просветленных людей по всему миру.

Так получилось, что в первый раз, когда я приехал в Бомбей, — это было где-то в 1960 году — я выступил с речью на праздновании дня рождения Махавиры. А Бомбей — это оплот джайнов.

Я был совершенно незнаком им.

У них было два оратора. Меня представил им очень видный в Индии человек, очень простой и скромный человек; но, по чистой случайности, он был генеральным управляющим Джемналала Баджаджа в Вардхе. Джемналал Баджадж был одним из самых богатых людей в Индии, который пожертвовал всем ради борьбы за свободу. Он построил большую гостиницу, где одновременно могли размещаться по меньшей мере пятьсот человек, и там постоянно проходили конференции борцов за свободу. В конце концов он убедил и Махатму Ганди — кто был лидером — приехать в Вардху и недалеко за городом построил для него ашрам.