Я рассердился и чуть не выскочил из кресла.

– Ты просто завидуешь!

– А чего мне завидовать? У меня жена молодая, умная и красивая. Скоро приедет, между прочим. А со своей ведьмочкой-стервочкой ты, Ладыгин, сам ни за что не разберешься. Она тебя крепко на поводке держит. А почему? Потому что ей что-то от тебя надо. Классическая шпионская «медовая ловушка»: томный взгляд, ангельский голосок, кусочек тела здесь, нужное слово там – и поплыл клиент. Тут главное быстро суметь просчитать, что человек из себя представляет и какой ключик к нему больше подойдет.

– Точно, – подтвердил Крутиков. – У нас в институте девушка одна училась, не помню, как зовут. Так вот она этими приемчиками мастерски владела. Вообще гипнотизером была потрясающим. Умопомрачительная женщина. Все больше на мужиках тренировалась. Вечно на ком-нибудь эксперименты проводила. Уставится своими глазищами, скажет что-нибудь. А ты, хоть все эти фокусы и сам прекрасно знаешь, в теории, правда, все вроде понимаешь, а все равно делаешь, что она скажет.

– Ну, это ты загнул, – усомнился Чехов. – Меня вот так просто на пушку не возьмешь. И вообще, я слышал, нельзя загипнотизировать того, кто сам не пожелает.

– Верно, нельзя, – легко согласился Колобок. – Ввести в состояние транса можно только тогда, когда человек не сопротивляется. Следовательно, если есть с его стороны противодействие, надо сделать так, чтобы это противодействие убрать. Сузить сознание – легче легкого. Дело техники.

– Черта с два, – запротестовал я. – Меня ты вряд ли загипнотизируешь.

– А я и не буду. Вообще доказывать ничего не собираюсь, вышел из того возраста, – Крутиков посмотрел на меня в упор. – Ты мне лучше скажи, у тебя с памятью все нормально? А то какие-то все забывчивые стали… Бывает так: услышал что-то и тут же забыл или увидел человека, поговорил с ним, а через минуту и вспомнить не можешь, о чем, собственно, разговор был?

– Ну бывает, – мне было непонятно, к чему он клонит. – Да это у всех бывает.

– Да, действительно, у всех. Сегодня пятница, а думаешь, что понедельник, потому что работа такая, что в субботу тоже дежуришь. Но это не имеет никакого значения, потому что сегодня четверг и это не мешает тебе вспомнить, чем ты занимался в четверг неделю назад – в точности тем же, чем занимался и в среду.

Мне подумалось, что все это какая-то белиберда. А все же чем я таким занимался в прошлый четверг? Надо же, не помню. Или в среду? Блин, Колобок меня совсем запутал.

– Сейчас я хочу, чтобы ты забыл все, что случилось сегодня, вчера, вообще на этой неделе, – требовательно сказал Крутиков, – и вспомнил, что происходило ровно три года назад. У твоей любимой женщины был день рождения, вы сидели с ней вдвоем в точно такой же комнате…

Я послушно представил себе описанную картинку. Действительно, было такое – день рождения, комната, любимая женщина… Как же она выглядела? Потом я подумал, что все это, в общем-то, не важно, не имеет значения. А что имеет? Любовь, вспомнил я, дружба, работа по душе. А еще множество мелких и крупных вещей, которые, собственно, и составляют жизнь.

В комнате стояла тишина. Я удивленно посмотрел на Крутикова, чего это он замолчал? Тот слегка улыбнулся. Тишина показалась мне слишком уж подозрительной. Я перевел взгляд на Чехова. Тот таращился на меня с нескрываемым ужасом.

– Ладыгин! И вы с Катей в самом деле все это проделывали?!

Он мгновение полюбовался на мою вытянувшуюся физиономию и гаденько рассмеялся.

– Чего?! – Я уставился на тезку. – Крутиков, ах ты паршивец!

Колобок неодобрительно покосился на Чехова, успокоил:

– Не волнуйся, Володь. Я этику профессии блюду свято. Бестактных вопросов не задавал. Единственное, что сделал, так это немного подправил тебе нервишки. А то ты совсем какой-то дерганый стал последнее время.

– Да идите вы! Оба! – огрызнулся я беззлобно. – Я пошел звонить. Крутиков, где здесь ближайший телефон-автомат?

– Зачем же автомат? – сказал Колобок. – Телефон в коридоре на стене.

Он встал, принес мне трубку. Чехов дернулся было что-то сказать, но Колобок предостерегающе покачал головой. Я взял трубку, сухо поблагодарил и удалился на кухню, на ходу набирая номер. Правда, решимости у меня уже значительно поубавилось.

– Володечка, я так ждала твоего звонка, – с легкой укоризной сообщила Катя.

Невыразимая радость захлестнула меня, гнетущее уже который день беспокойство отпустило. Только теперь я понял, насколько тяжело переживал последний разговор с Катей. Но сейчас это было не важно. Она ждала моего звонка и рада была меня слышать.

Я широко улыбнулся нахлынувшим чувствам, признался:

– Я скучал. Боже, я так хочу тебя видеть!

– Так в чем же дело? – Катя мелодично рассмеялась. – Приезжай, я жду.