Вероотступничество порвало связи Константинополя с русскими, его отвергли сербы, болгары, валахи, грузины. Антиохийский, Иерусалимский и Александрийский патриархи созвали в Иерусалиме собор, предали унию анафеме. Но и ожидаемой пользы она не принесла. Обещанный крестовый поход откладывался. С турками воевали только венгры. Хотя их интересовал совсем не Константинополь, а собственные приобретения. Они сумели втянуть в союз одного из сербских князей, Бранковича, теснили османов, овладели Белградом.

Остальные европейские державы увязли в собственных проблемах. Во Франции Карл VII, отобрав у англичан часть провинций, надумал сделать перерыв. Нужно же когда-нибудь пожить по-королевски! Взялся устраивать балы, празднества, а в промежутках между ними предавался увлечению садоводством. В садах он предпочитал проводить время не один. Первую фаворитку ему подсунул казначей Жан Луве, собственную дочь – он очень боялся, как бы король не проверил состояние разворованных финансов. Но потом Карл увидел редкую красавицу, новую фрейлину своей супруги Агнессу Сорель – современники единодушно называли ее «самой очаровательной женщиной Франции».

Король влюбился без памяти, постоянно хотел видеть ее. Даже в путешествия отправлялся втроем, с женой и любовницей. Надо сказать, Агнесса умела подогревать эту страсть. Она, например, изобрела «асимметричные» фасоны платьев: одна грудь была полностью закрыта, а вторая выставлена на всеобщее обозрение. Но… Агнесса, ко всему прочему, оказалась патриоткой. Она взялась подзуживать Карла, что постельные подвиги, это еще не главное. Внушала – английский король растет храбрым воином, его армия опять теснит французов, вот это настоящий мужчина! Настоящий король! Карла задело за живое. Перед дамой сердца хотелось выглядеть героем, и он ринулся воевать.

Он реорганизовал армию, впервые в Европе сформировал постоянный корпус из профессиональных солдат. Их было немного, 15 рот, 9 тыс. воинов. Но их боеспособность была куда выше, чем у английских феодалов, король одерживал победы. Отличился и юный наследник престола Людовик. Он действовал с собственным отрядом, дерзкими атаками брал замки, занятые противником. Правда, отличался он не только доблестью. Овладев очередной крепостью, подросток садился пировать с подчиненными, а всех пленных приказывал казнить. Рыцари наливались вином, подкреплялись закусками, а перед ними англичанам проламывали черепа дубинками.

Как бы то ни было, Столетняя война пошла к завершению. Но озаботились французские аристократы – не слишком ли усилится король? Создание постоянной армии возмутило дворян. Шумели, что Карл отвернулся от них, опирается на грязных простолюдинов. Несколько герцогов взбунтовались. К ним примкнули толпы нищих рыцарей, всякий сброд, желающий поживиться в смутах. Но присоединился и принц Людовик. Его очень злил роман отца с Агнессой, принц считал это оскорблением своей матери, а фаворитку возненавидел и требовал удалить от двора. Но мятежники так и не смогли объединиться. Герцоги не для того выступали против короля, чтобы повиноваться Людовику или друг другу.

9 тыс. солдат Карла проявили себя куда лучше, чем рыцарские толпы, раз за разом били их, и восстание быстро пошло на убыль. Дворяне разбегались, герцоги начали торговаться об условиях примирения. Но и король чувствовал себя слишком неуверенно, не стал наказывать виновных. Все-таки родственники, принцы крови. Он простил всех мятежников. Только Людовика отправил в изгнание, да и то вскоре помиловал. Впрочем, согласие в их семье продержалось меньше года. Принц по-прежнему враждебно относился к фаворитке, они разругались, и Людовик хлопнул дверью – поклялся, что не вернется к отцу, пока тот жив.

А в Германии молодой император Альбрехт II Габсбург нежданно-негаданно подцепил дизентерию и отправился на тот свет. Оставил после себя беременную супругу, дочку Сигизмунда, и она произвела на свет ребенка после смерти мужа. Опекуном объявил себя дядя Фердинанд. Взял под охрану маму с младенцем – проще говоря, захватил в плен. Немецких князей Фердинанд принялся склонять, чтобы избрали королем и императором его самого. Но ребенок был наследником Венгрии и Чехии, венгры назвали его Ласло Постум, а чехи Ладислав Погробек. Фердинанд попытался править от его имени, прислал наместников – не тут-то было!

В Чехии опять подняли головы гуситы и твердо дали понять: немцы им без надобности. Формально признали Ладислава королем, а пока его нет, избрали управлять страной одного из панов, Иржи Подебрада. А Венгрия раскололась. Пронемецкая партия выступала под знаменем отсутствующего младенца. Антинемецкую возглавил Янош Хуньяди, знаменитый воевода, победитель турок. Шумели – короля нет, а Фердинанд узурпатор. Из Чехии к венграм поползло гуситское учение, в умеренном варианте оно понравилось магнатам. Зазвенели сабли, полилась кровь. Сторонников у Хуньяди было больше, но позиции послабее – сам-то он не состоял в родстве ни с какой королевской династией.